Решальщики. Раскрутка

— Главное, что дядька приказал, — не мочить! — огрызнулся Гиря. — А теперь за такие дела хрен он с нами расплатится. Еще, чего доброго, сам замочит… Так что, ну его в задницу — этого дядьку… Опаньки! Какое любопытное письмецо в конверте! Зырь-ка, Пинцет!

— Мать моя женщина! Тут, по ходу, штукарей пять зеленых, не меньше!

— А ты говоришь «обсос»! Все бы такие обсосы были, тогда и жить веселее стало бы! В общем, не зря прогулялись.

— И все-таки: чего мы дядьке-то скажем?

— О чем договаривались, то и скажем.

Пинцет опасливо покосился на мертвое тело:

— А как же?..

— А за это мы делов не знаем. В конце концов, мы ж не виноваты, что скорая помощь оказалась не такая уж скорая. Все, уходим!..

* * *

— …Алло! Слушаю вас! — отозвался на долгожданный вызов Шмаков.

— Извините, я по ходу не туда попал…

Новгородская область, придорожный мотель на трассе Пестово — Хвойная, 2 июля 2011 года, сб., 22:36

Бережно прижимая к груди пузатый пакет, ручки у которого оборвались буквально на третий от ларька шаг, Купцов своим ключом открыл дверь и, контрольно осмотревшись, просочился внутрь.

Доставшийся им номер представлял собой невеликую, не более десяти квадратов, комнату, две трети которой занимала огромная двуспальная кровать. По причине отсутствия не то что кондиционера, но хотя бы вентилятора, в воздухе висел неприятный аромат застарелого табачного дыма, к которому примешивался запах крепкого дешевого парфюма. Всё это, вкупе с богато развешенными по стенам картинками «полуеротического» содержания, недвусмысленно говорило о том, что номер сей активно использовался в качестве места проведения кратковременного досуга проезжих дальнобойщиков с местными трассовыми девочками.

Верхний свет не работал, посему Леонид на ощупь дернул цепочку ночника, осторожно сгрузил пакет на кровать и, перекрикивая доносящийся из душевой шум воды, доложился:

— Яна Викторовна! Мы прибыли!

— Кто это мы?

— Я и ужин!

— А, поняла! Я сейчас! Буквально одну минутку!

— Да хоть полторы! — великодушно разрешил Купцов и принялся выкладывать содержимое пакета на прикроватную тумбочку. Содержимое оказалось достаточно эклектичным, как то: пакет чипсов, большая шоколадка, две булочки для гамбургеров, банка зеленого горошка, бутылка «пепси» и прочая подобная ерунда, входящая в обязательный набор коммерческого ларька.

Шум воды прекратился, и пару секунд спустя из душевой выпорхнула заметно посвежевшая и расслабленная Яна Викторовна с полотенцем, завязанным чалмой на голове. Однако совсем не «чалма» буквально приковала взгляд Купцова: из иных, помимо полотенца, предметов одежды на Асеевой сейчас наличествовали лишь короткие, до колен бриджики и давешняя легкомысленная маечка. Которая, будучи натянута на еще влажное тело, обтягивала высокую грудь, дерзко просвечивая виноградины сосков.

— Уффф! Хорошо-то как! — благостно выдохнула юрисконсультша и, посмотрев на ассортимент добытых Купцовым товаров, насмешливо прищурилась: — Знаете, Леонид Николаевич, если бы я отправила сына в магазин и попросила его купить продукты на свой вкус, думаю, он принес бы точно такой же набор.

— Ну, извините. Это практически всё, чем оказался богат единственный в округе работающий ларек. Кстати! — Купцов взял интригующую паузу, после которой рванул молнию и извлек из своей сумки початую бутылку вискаря. — Но вот такую вещь ваш сын точно не догадался бы купить! Да и ему все равно бы не продали.

— И — слава богу!.. А-а, знакомая бутылочка! Только мне кажется, что вчера вечером она была немножечко полнее? Нет?

— Думате? Хм… Наверное, вылилось. От тряски… Ну что, Яна Викторовна, вы как? По глоточку?

— Послушайте, Леонид Николаевич, а может, нам уже пора перейти на «ты»?

— Лично я только за. Ну так как?.. Яна?

— А давай! — задорно тряхнула чалмой Асеева. — Наливай, Лёня!

Купцов плеснул огненной воды в предусмотрительно купленные пластиковые стаканчики. Рука у него при этом заметно дрожала.

— Устал? — посочувствовала Яна.

— Что?

— Руки дрожат. И то сказать — больше пяти часов за рулем.

— А! Да нет, думаю, не в руле дело.

— А в чем?

— Веришь — нет, но за всю свою былую следацко-милицейскую карьеру я ни разу не участвовал в подобных переделках.

— Что? Неужели и в лоб никому ни разу не заслал?

— Не-а.

— Надо же! А мне показалось, ты этому Игорю очень даже профессионально врезал, — расчетливо польстила мужскому самолюбию Асеева.

— Зов предков, — отшутился Купцов, неприятно отметив, что разбитые о скулу «тарасовского» бойца костяшки пальцев болят до сих пор. — На самом деле, по-настоящему экстремальный поступок на службе я совершил лишь однажды, когда отдал приказ физзащите выломать дверь районного судьи.

— А в чем экстремальность?

— В том, что именно за это меня и попросили из органов.

— Да ты что? Правда?

— Ага… Ладно, не будем о грустном, — Леонид развернул фольгу шоколадки, попутно бросив взгляд на часы. — Что-то Петрухин на связь не выходит. Похоже, «стрела» непростая, раз уж настолько затянулась.