Решала

И это было правдой. Причем места нашлись в партере, в седьмом ряду. Сначала, правда, мне попытались подсунуть некондит в виде двух мест, шестнадцатого и семнадцатого, разделенных проходом, но бдительная и не раз тут бывавшая Ева, заметив это, заставила меня поменять их на тринадцатое и четырнадцатое. Я не суеверный. Но театр начинается с вешалки, и мы направляемся сначала в гардероб. Легкий полушубок соскальзывает мне в руки, открывая немыслимой красоты голую спину моей спутницы. На девушке длинное узкое платье с небольшим разрезом спереди. И как сесть-то можно в такой одежде? Громадные люстры фойе осветили ожерелье из крупных белых коралловых бусин на шее Евы. Образ довершают легкомысленная короткая причёска и блеск хищницы в глазах. Она явно вышла на охоту! И это ещё не всё. Опираясь на меня и мило улыбаясь, девушка достала из пакетика туфли на высоченных каблуках и легко переобулась. Правда, при этом мне пришлось её схватить за талию, чтоб не упала, но я не в обиде по понятным причинам.

— Нравлюсь? — улыбаясь, спросила театралка. — Платье сама сшила, по «Бурде»!

— Журнал уже есть в СССР? — уходя от прямого ответа, спросил я.

— В прошлом году в марте первый номер вышел на русском языке, у меня все номера есть! Ну, так как тебе?

— Руки сами тянутся, — признал я.

— То-то! А на работе меня не замечал, гонял как сидорову козу! Хоть сейчас душу отогрела!

— Я на работе ни-ни, а ты и правда бестолковая временами была, — вынужден оправдываться я.

— Ой, так уж и «ни-ни»! А Жанна из Норильска? Которая меня и «продала» в отдел агитации, сменяла на что-нибудь, наверное, она деловая — жуть.

— Что Жанна?

— Хвасталась она о ваших с ней отношениях! Не мне, но я слышала.

— Она несчастная женщина, детей иметь не может, — пробормотал я, кажется, против воли краснея.

— Я тоже не планирую, но придётся! У моих родителей две дочки. Одна комсомолка — это я, вторая игуменья в Енисейском монастыре.

— Женском? — осмысливаю информацию я.

— Дурак? Ну а в каком? — ласково отряхивает какие-то соринки с моего костюма Ева. — Так что мне не отвертеться от продолжения рода! Ну, идём, что ли?

— А что там они в монастыре делают? И как сестра туда попала? — стало интересно мне.

— Ой, да дура была, вот и попала. Я из-за неё и в активистки комсомольские полезла. Живут они там, шьют одежду какую-то. Огородик у них есть. И монастырь мужской рядом, — зашлась смехом Ева.

Подавив желание идти сзади подруги, дабы прикрыть её голую спину, я стал озираться, надеясь увидеть Ритку. Но она первая меня заметила.

— Толя, привет! Знакомься, это Юрий, — услышал я голос подруги.

Юрий. Никакой это не Юрий, а Юрец из Лесосибирска — мой номинальный сосед по общаге! Мне всё стало ясно — Ритка затеяла этот поход в театр, чтобы подразнить меня, и я повелся, придя с Евой сюда. Никаким образом гоповатый и слишком молодой Юрец не может рассчитывать на благосклонность сексуальной молодой аспирантки.

— А это Ева, — представляю я спутницу.

— Очень приятно, — сказали обе в унисон, но Ева, развернувшись спиной, добила Ритку фасоном платья.

Юрец вроде даже присвистнул. Ну, или это был не он — народу в театре много. Моя спутница, бывшая, по всему видно, тут завсегдатаем, сразу же повела меня показывать портреты артистов, висящие на стенах в коридорах, и вообще, посматривает на меня с видом победительницы. Я ещё не сдался, но уже близок к этому. Очень уж хороша девица, и бабы давно у меня не было. Ну как давно? Неделю... А для молодого организма это много. Но сейчас к Еве и на хромой кобыле не подъехать. Она почувствовала себе цену. Обычное гусарское «в койку» не пройдет точно. Может, билеты ещё куда купить? Раз она театралка такая.

Собственно, у нас в универе на «Истории искусств» (есть такой предмет) раздавали бесплатные билеты на подобные культурные мероприятия, и, более того, обязывали ходить, но в основном это были либо филармония, либо ТЮЗ, а в театр «Оперы и балета» билетов я не помню. Тут аншлаг постоянно. А сейчас ещё и «Евгений Онегин»! В лице будущей оперной звезды Дмитрия Хворостовского.

— Анатолий, кажется? — услышал я мощный и красивый голос рядом с собой, а затем и увидел эту самую звезду. — А что, комсомольские работники тоже любят оперу? Узнал? — спросил Хворостовский уже тише, подойдя ко мне. — Помнишь анекдот «Музыка навеяла...»?

Точно! Я же с ним познакомился в день приезда в Красноярск! Он тогда студентом был, но уже думал о работе в этом театре, а я представился будущим комсомольским работником.

— Я уже коммунист и в крайкоме работаю, — зачем-то хвастаюсь я. — Анекдот мой вспомнил?

Сам ему этот анекдот и рассказал, когда мы сидели за одним столиком в кафе «Нива».

— При даме рассказывать не буду! А в крайкоме чем занят?

— Знакомься, тоже бывшая работница горкома ВЛКСМ Ева. А я в комиссии по выезду работаю.

— Очень приятно, — обменялись улыбками Ева и Дима.

И это было гораздо искреннее, чем недавние взаимные комплименты Ритки и Евы.