Решающий выбор

Егоров подтвердил команду и начал снижение в указанном направлении. Минутой позже он сам увидел длинную ленту подходящей колонны. Звено вытянулось в нитку вслед за ним. Навстречу полетели трассы зенитного огня. Немцы, видно, сильно нервничали – трассы загибались к земле далеко впереди по курсу МиГа. Егоров, глядя на этот фейерверк, решил атаковать голову колонны, передав звену команду последовательно переносить огонь в глубину колонны. С одной стороны, поражение целей гарантировалось в любом случае, с другой – позволяло подавлять ПВО противника, не входя в опасную зону. Выпустив НУРСы, ушел вправо со снижением. Отойдя на безопасное расстояние, перешел в набор высоты. Ведомый дисциплинированно держался справа – сзади. Позади висела вторая пара. Набрав высоту, прошлись над колонной, оглядывая результаты работы. Вся голова колонны была закрыта дымом, через который проглядывали многочисленные пожары.

Второе звено наносило удар по центру серой змеи.

Время их «дежурства» заканчивалось через пятнадцать минут. Уже отходя от плацдарма, Егоров увидел колонну транспортных ПС-84, идущую встречным курсом ниже.

«И надежды пехоты на летчиков не напрасны!» – заключил Николай.

После прибытия на аэродром комполка поздравил личный состав с выполнением очередного «важного и ответственного» задания и добавил, что если ничего экстраординарного не случится, то скорей всего через три дня полк убудет на базу, в Вязьму.

В тот же день Николай получил сообщение от Лены. Точнее, от тестя. Тот стал дедушкой, а Николай соответственно отцом. Лена родила дочь. По договоренности с ней дочь получила имя в честь неминуемой и долгожданной победы – Виктория.

17 июня 1942 года.

Район г. Мариенвердер

И эту атаку отбили. Хотя объективно основной вклад в это внесла авиация. Смирнов впервые так отчетливо и масштабно смог увидеть действия авиации и результат. Судя по тому, что артобстрел быстро затих, штурмовики свою первую задачу выполнили – артиллерию разгромили. В это время девять троек бомбардировщиков засыпали боевую линию противника бомбами, полностью дезорганизовав пехоту и нанеся существенные потери бронетехнике. Все же пятьдесят или стокилограммовые авиабомбы – весомый аргумент в чистом поле, где негде спрятаться. А потом после ухода бомбардировщиков по немцам прошлись еще и штурмовики, сбросив просто невероятное количество мелких бомб, которые как ковром накрыли поле боя.

И все же десятка два самых отчаянных и хитрых сообразили, что единственный шанс на спасение – это сближение с русскими и надежда, что русская авиация не станет бомбить своих. Да! Там их тоже русские танки могли сжечь, но в этом случае хоть что-то зависело и от умений и опыта экипажей. Сложно сказать, думали они так или просто действовали инстинктивно, но и в этом случае шансов у них не было. Как только первые цели появились из клубов пыли и дыма, отрывисто загрохотали танковые пушки и через несколько минут замолкли. Цели закончились.

Смирнов снова приказал сменить позиции. По рации запросил данные о состоянии танков засады – все доложились об исправности и возможности продолжения боя. Доложил о результатах боя в штаб. Там подтвердили получение доклада и в свою очередь проинформировали, что на северном фасе плацдарма наши подразделения уже отступили на одну позицию. Есть потери. И тут же порадовали сообщением о прибытии подкрепления.

Действительно, через час по броне его танка кто-то застучал чем-то металлическим. Смирнов, приоткрыв люк, увидел лейтенанта-пехотинца и стоявший в отдалении взвод. Лейтенант доложил, что взвод под его командованием прибыл на усиление подразделения. Смирнов дал команду «вольно» и, спрыгнув с брони, предложил лейтенанту закурить. Сам он не курил, но фронтовой опыт подсказывал, что курево – лучший способ расположить к себе человека, поэтому табак как довольствие получал и с удовольствием угощал курящих в подходящие моменты. Оказывается, лейтенант еще сегодня утром, так сказать, служил в Минске. Он сам и весь личный состав были из запасного батальона Гвардейского Особого корпуса РГК. Все проверки они прошли, и их готовили в качестве пополнения соединений корпуса. Смирнов из этого сделал заключение, что все имели боевой опыт. Это было плюсом. Минусом – весь батальон был частью временной, и, естественно, сколачивания подразделений не было. То есть по факту это был не полноценный взвод, а группа ветеранов в количестве взвода. Их батальон подняли по тревоге ночью, выдали двойной боекомплект, сухпай на несколько дней, и без тяжелого оружия все три роты транспортниками перебросили сюда. Самое страшное для него было – сам полет. Он никогда не летал. Но сейчас уже пришел в себя. Кроме его взвода еще два усилили засады в Рыхлава и Пененжково. Кроме их батальона прибыло около трех рот десантников – их сбрасывали на плацдарм с парашютами.