Решающий шаг

Молла Дурды с сомнением покачал головой:

— Не думаю. Халназар-бай действительно способен обмануть, отнять, ничего не заплатив. Но Артын-ходжайн, когда покупает, платит — правда, сколько захочет. А полковника Ходжамурад, вернее всего, обманул. Нас потому и угнетают, что у нас нет образованных людей, что мы сами не можем устроить свою жизнь. Во многом здесь виноваты те, кто восстает против новой культуры, идущей с севера. Мы должны быть благодарны русским за то, что они освободили нас от непрерывной резни, грабежей и набегов. Быть может, ты слышал, что туркмен, если говорить словами Кеймир-Кёра, жил в верблюжьем седле. У подножия Копет-Дага, в Кесеаркаче, в окрестностях Серахса и Мары не было мирных пахарей. В нашем Теджене не было оседлого населения, а кочевники, наезжавшие сюда, просто посыпали семенами необработанную землю. С соседними народами туркмены были всегда в ссоре, всегда воевали, приводили рабов, торговали людьми и сами часто попадали в рабство. Но с тех пор, как пришли русские, мы избавились от этой вечной погони и бегства. Теперь мы спокойно живем в своей стране, занимаемся земледелием...

— Спокойно занимаемся земледелием, — прервал Артык, — но не можем спокойно собрать урожай и съесть свой хлеб.

— Это верно. Но об этом я уже говорил. Ты пока не перебивай меня. Да... Правительство все же заботится о развитии нашего края. Возьмем хотя бы железную дорогу, построенную русскими тридцать лет назад. В мире нет такой дороги через пески пустыни! Наши отцы, чтобы съездить в Мары или Ахал, тратили полмесяца, а то и месяц, а по железной дороге можно съездить туда и обратно в один день. В одном вагоне за день перевозится столько зерна, сколько сто верблюдов за сто дней. Развивается торговля, строятся города, больше стало всяких товаров, десятки оазисов стали как один аул — и как бы ни восставал против всего этого люди старых заветов, культура идет к туркменам. Правда, правительство почти ничего не делает для того, чтобы вывести наш народ из вековой темноты. На весь Тедженский уезд имеется только одна русско-туркменская школа. Грамотных у нас и одного на сто нет. Из тех, кто кончает русскую школу, многие делают больше худа, чем сами русские чиновники. Но из этих школ выходят и такие люди, которые приносят пользу народу. Среди учителей есть воспитатели, которые не только преподают науки, но и учат, как стать человеком, свободным от рабства и вековых предрассудков.

Хотя кое-что в словах Молла Дурды и понравилось Артыку, но рассуждения о культуре и освобождении человеческой личности не дошли до него, и он сказал то, что думал:

— Насколько я понимаю, ты хочешь сказать, что правительство белого царя — хорошее правительство.

— Нет, ты понял меня неправильно. Я говорю о том, что со времени присоединения туркмен к России многое изменилось в нашей жизни и изменилось к лучшему. Благодаря помощи нам со стороны просвещенных русских людей начали понемногу раскрываться и наши глаза. Но это вовсе не значит, что я готов сказать: да здравствует белый царь. Царь защищает сейчас небольшое количество людей, а весь наш народ угнетен и бесправен. Поэтому я не сторонник царя. Я стою за то, чтобы туркменам дали право открывать свои светские школы, ограничили произвол властей, более широко привлекали туркмен к управлению своей страной.

— Это хорошо, но разве можно этого добиться? Разве баяры согласятся поступиться своею властью?

— Видишь ли, Артык, как бы это тебе объяснить? Есть страны, где падишахи не имеют права издавать законы без совета с выборными от народа людьми. В России тоже есть такой совет выборных людей, называется он Государственной думой. Выборные думы есть во всех русских городах. И вот среди туркмен нашлись умные люди, которые считают, что настало время добиваться новых порядков в управлении и нашей страной. Я только скромный последователь этих людей, но, так же, как и они, считаю, что и у туркмен должны быть свои думы при уездных управлениях, в городах, а может быть, и при самом генерал-губернаторе. Выборные от промышленников, купцов, дейхан — от всего населения должны собираться на совет и решать свои туркменские дела.

— И баи?

— Баи тоже — как же иначе? У всех должны быть равные права.

— И ахуны, ишаны, ходжи?

— И они.

— Никакой пользы дейханину от этого не будет, — уверенно сказал Артык.

— Это почему?

— Все равно баи со старшинами и волостными будут решать все по-своему. У старшины Бабахана тоже бывают такие советы с выборными — эминами и мирабами. А дают там дейханину слово сказать? Один только Сары и говорил в защиту дейханина, а где он теперь? В тюрьме сидит.

— При нынешних порядках в этом нет ничего удивительного. Вот поэтому и надо добывать права и свободу народу. Не так ли, Артык?

— По-моему, так: убей змею, если жить хочешь. Дейханину все недруги, все враги — баяры задавили его налогами, баи и ходжи отнимают у него последний кусок хлеба. Ты сам говорил об этом, Молла Дурды. О какой свободе думать дейханину, когда его со свету сживают? Смерть врага — вот его свобода!

Молла Дурды рассмеялся: