Решающий шаг

Наконец кибитка наполнилась громким храпом. У Айны словно камень свалился с груди. Тихонько, чтобы не звякнуть серебряными украшениями, она поднялась с постели, надела приготовленный еще днем красный с белыми полосами шелковый халат и, на цыпочках подойдя к двери, открыла ее. Влажный, прохладный ветер пахнул ей в лицо. Песня бахши «Прощай, Зохре» коснулась нежных струн ее сердца. Она с радостью подумала, что прощается не с Артыком, а с мачехой, которая хотела ее погубить. Но когда она выходила, расшатанная дверь вырвалась из рук и с треском ударилась о стенку кибитки. Мама сразу проснулась и, вскочив с постели, испуганно закричала:

— Айна! Айна-эй! Куда ты запропастилась?

У Айны сильно забилось сердце. Она решила, что все пропало. Горло перехватило от волнения, но все же она не растерялась:

— Ай, мама, куда же мне деться? Иду подоить верблюдицу, — ответила она и, загремев ведром, стоявшим у двери, направилась в стойло.

Мама, простоволосая, позабыв даже надеть свалившуюся с головы шапку, выбежала из кибитки. Но Айна уже успела поднять верблюдицу и присела под нее. Все подозрения мачехи тотчас же рассеялись. «Разве я так воспитала Айну? — подумала она. — Нет, она не опозорит меня. Это все проклятый шайтан мне нашептывает, чтоб его хватило заморозком!» Суеверно отплевываясь, она вдохнула в себя влажный воздух и, сладко потянувшись, вернулась в кибитку.

Айна раза три прикоснулась к соскам верблюдицы и пустила к ней верблюжонка. Дальше она не знала, что делать. Мачеха явно следила за ней. Полночь уже давно прошла, все казалось ей безнадежным. Айна сквозь слезы взглянула на небо и заметила, что Плеяды уже клонятся к закату. «Артык-джап!..» — с тоской прошептала она. Но в это время ей пришла в голову ободряющая мысль: «Не может же Мама не спать всю ночь!» Это успокоило ее. Она вернулась в кибитку и легла спать.

Над аулом стояла глубокая тишина. Замолк голос бахши. Уши Артыка не улавливали ничего, кроме шелеста камыша да далекого воя шакалов.

Во всем ауле не спали только Айна и мачеха, да Артык с Аширом.

Мама грузно ворочалась в своей постели, шумно вздыхала, Айна беззвучно плакала, уткнувшись лицом в подушку. Незаметно для себя она стала дремать. Вдруг Айна увидела перед собою Артыка. Она бросилась к нему, прижалась к его плечу и громко разрыдалась. Потом, подняв голову и увидев улыбающееся лицо Артыка, она обняла его и поцеловала. В это время подбежала Мама и схватила ее за руку. «Аю, слышите! Девушка ушла, помогите!» — закричала она во все горло. Айна вырвала руку. «Я не вернусь, хоть убейте!» — крикнула она и... проснулась. В темной кибитке раздавался мерный храп мачехи.

Айна мигом сбросила с себя одеяло и вскочила на ноги. Мимолетный сон так взволновал ее, что она готова была сейчас же опрометью бежать из кибитки. Но ровный храп мачехи напомнил ей, что волноваться и спешить нечего. На этот раз она очень осторожно открыла дверь.

Выйдя к задней решетке кибитки, Айна постояла немного, стараясь прийти в себя. Сердце ее готово было выскочить из груди. При мысли, что Артык мог уйти, девушку охватила страшная тревога, и она, не думая больше ни о чем, не оглядываясь, побежала через грядки к арыку.

Артык лежал на склоне вала и напряженно вглядывался в ночную мглу. Вдруг он вздрогнул: «Идет!»

Ашир сидел и от нечего делать грыз арбузные семечки. Волнение Артыка передалось и ему. Увидев быстро приближающуюся от кибитки тень девушки, он молча поднялся и, чтобы не мешать им, тихонько пошел по берегу арыка в направлении главного канала.

Артык бросился навстречу Айне. Не прошло и минуты, как Айна, взбежав на противоположный вал, прыгнула вниз и очутилась в его объятиях.

Однако не время было предаваться радостям встречи.

Петухи кричали уже в третий раз, приближался рассвет. Артык взял Айну за руку и пошел вслед за Аширом. Близко залаяла собака. Оба вздрогнули и оглянулись, но никого вокруг не было.

Три путника направились к главному каналу. Небо прояснилось. Звезды, весело мигая, смотрели на них с вышины, ущербный месяц провожал их косым взглядом. Легко ступали ноги по бездорожью, по сухой, колючей траве. Дойдя до главного канала, путники повернули на восток.

Когда они подошли к густым зарослям тростника, восточный край неба начал светлеть. Откуда-то донесся голос муэдзина, призывающего к молитве. Тростник на ветру шумел, тихо раскачиваясь пушистыми початками. Беглецы вошли в его чащу и вдруг услышали топот копыт. По дороге ехал всадник, сзади него на крупе сидел кто-то. Лошадь зафыркала, попятилась с дороги, но всадник дернул ее за узду.

Айна узнала проезжавших и шепнула Артыку:

— Это отец и его сестра!

Артык придавил ногой тростниковый стебель, стоявший между ним и Айной, и усмехнулся:

— Пускай их едут, моя Айна-джан! Ведь они спешат на свадьбу!

— Да, как бы Маме не пришлось на такой «свадьбе» поплакать! — засмеялся Ашир.

Глава тридцать вторая

На рассвете Меред, всполошив собак, подъехал к кибитке и, не слезая с лошади, крикнул:

— Айна! Айна!

Айна не отзывалась.