Решающий шаг

Артык поднялся с постели, открыл дверь. В кибитку быстро проскользнул человек и поспешно захлопнул дверь за собой. Артык от удивления чуть не вскрикнул:

— Мавы!

Мавы испуганно взглянул на него:

— Тише, Артык!..

— Будь покоен, у меня ты в безопасности! Не бойся ничего!

При свете лампы Артык взглянул на Мавы испытующим взглядом. Красногвардеец был в простой дей-ханской одежде, — да в другой он и не мог появиться в ауле. Но выражение лица Мавы, все его поведение сильно изменились. Не успел он сесть, как тотчас заявил:

— Артык, меня послал к тебе Иван.

— Я и сам знаю, что не Куллыхан, — усмехнулся Артык.

Дурды, проснувшись, осторожно поднялся и внезапно обхватил Мавы сзади. Мавы хотел выхватить из кармана револьвер, но Дурды крепко держал его руки. Мавы возмущенно сказал:

— Артык, мужчина так не поступает!

Артык улыбнулся:

— Мавы, ты ошибаешься, так поступает настоящий мужчина!

Красногвардеец, наконец, вырвался и правой рукой схватился за револьвер. Дурды крикнул:

— Эй, чудак, стой!

Мавы, обернувшись, увидел знакомое улыбающееся лицо и крепко обнял Дурды. Когда он стал расспрашивать Артыка о здоровье и житье-бытье, голос его еще дрожал.

За чаем Мавы рассказал, как полк Алеши Тыжденко, отбиваясь от индусов, уходил через пески. Очутившись в знакомых местах, он с разрешения Тыжденко приехал в аул, чтобы узнать о здоровье Артыка и о том, когда он собирается перейти фронт. По дороге он встретил Баллы и даже выстрелил в него, когда тот хотел его задержать, но промахнулся. Теперь Мавы боялся, что Артыку будет неприятность от Эзиза, если в ауле узнают, что к нему приезжал красногвардеец.

Артык успокоил его:

— Пока я дышу, не бойся ни Баллы, ни Эзиза. Расскажи лучше про Ивана и как идут дела на фронте.

Мавы сообщил, что знал, о положении на фронтах, а потом сказал:

— У Ивана большое горе: от одного рабочего, который пробрался к нам через фронт из Ашхабада, он узнал, что белые и англичане захватили в Красноводске двадцать шесть бакинских комиссаров.

— А как бакинские комиссары оказались в Закаспии? — спросил Дурды.

— Иван говорил, что это случилось так: белые захватили власть в Баку и, так же, как у нас, сейчас же позвали себе на помощь англичан. Все комиссары советской власти были арестованы и посажены в тюрьму. А потом в Баку ворвались германо-турецкие войска. Комиссары воспользовались суматохой, освободились из тюрьмы и сели на пароход...

Артык, ничего не знавший о событиях в Баку, прервал Мавы:

— Ну, хорошо, турок — это турок, а при чем тут германы?

— Разве ты не знаешь, что турки воевали на стороне германов? Они и теперь заодно. А на нашу страну зарятся не одни агличане. Германы и турки тоже рвутся сюда через море...

— Что же получается, Мавы? Англичане и германы будут захватывать нашу землю, а мы будем смотреть?

У Артыка искры сверкнули в глазах.

— Нет, — гневно сказал он, — этому не бывать! Теперь моя рука может держать оружие, и на Мелекуша я могу уже сесть. Вернешься к Ивану, скажи ему: биться будем за нашу землю!

— Хорошо, Артык, но я не кончил.

— Да, ты о комиссарах... Расскажи, послушаем.

— Так вот, сели они на пароход, хотели плыть в Астрахань, но пароход почему-то пришел в Красно-водск. Вот тут и попали они опять в руки белых и англичан. Английский генерал будто бы так сказал: «Хотя у комиссаров и нет оружия, у них есть язык, и они могут поднять народ. Большевики для нас безопасны только мертвые...» И приказал всех расстрелять. Тогда Фунтиков и капитан Тиг Джонс — тот самый, который был в Теджене вместе с Ораз-Сердаром, посадили всех двадцать шесть в вагон и в песках, между станциями Ахча-Куйма и Перевал, зверски расправились с ними...

Мавы умолк, но Артык не сводил с него глаз, и он продолжал:

— На другой день в ашхабадской газете было напечатано... — Мавы вынул из кармана обрывок газеты и протянул Дурды: — Читай!

Дурды с волнением начал читать сообщение:

— «Бакинские главари попали в наши руки, в их числе — самый известный среди них — Шаумян. Его называют кавказским Лениным. Это они яростно выступали против наших дорогих союзников, которые откликнулись на наш зов и освободили Баку... Теперь они в наших руках... Смерть большевикам!»

Дурды с отвращением бросил газету.

Артык молчал, подавленный страшной вестью. Мавы рассказал о том, как эта весть взволновала советских людей, какое озлобление к врагу вызвала у красноармейцев. После него горячо заговорил Артык:

— Только теперь я начинаю понимать, как был короток мой ум. Я читал, что раз свалили царя, то свобода уже в наших руках. Я не понимал, что врагами свободы являются не только Халназар-бай, Бабахан-арчин, но и Эзиз-хан, и ханы всего мира. Как дорого обходится нам свобода! И какие люди жертвуют ради нее своею жизнью! А без свободы нам лучше не жить на свете...

После короткого молчания он заключил:

— Выпущенная стрела и перед камнем не остановится. Если поднимается весь народ, ему никакой враг не страшен. Мавы, не горюй: мы непременно выполним то, за что боролись бакинские комиссары! Пусть здравствует Ленин! А Ивану передай — отныне я выполняю только его приказания!