Решающий шаг

Вернувшись в свое разбойничье гнездо, Эзиз отправил раненых, в том числе и Артыка, по аулам, выставил в направлении Теджена сильный заслон и вновь почувствовал себя в безопасности. У белых он взял достаточно оружия, а продовольственное снабжение своего отряда стал налаживать старым, испытанным способом. Собрав советников, ахунов, ишанов и мулл, он, расточая подарки и ласковые слова вперемежку с угрозами, заставил объявить себя верховным главой мусульман, после чего уже на правах высшего духовного лица — ахуна ахунов— издал указ о сборе с населения зеката (Зекат — подать в пользу духовенства).

Между тем положение белых было далеко не завидным. Если бы не помощь со стороны интервентов, после разгрома под Тедженом все их гнилое сооружение рухнуло бы в несколько дней. Но на Закаспийский фронт батальон за батальоном продолжали прибывать части заранее подготовленной в Иране англо-индусской оккупационной армии. Выгодные для обороны позиции под Каахкой были спешно укреплены. Тем не менее ашхабадские авантюристы не чувствовали под ногами твердой почвы. Страх перед Красной Армией, части которой сразу же, как только появились на фронте, создали перелом в ходе боев, заставил их стать на колени перед союзниками.

Девятнадцатого августа генерал Маллесон, возглавлявший миссию союзников в Иране, в последний раз принял Дохова — уполномоченного по иностранным делам ашхабадского «правительства». Дохов только недавно сменил сапоги на лакированные ботинки. На этот раз, несмотря на страшную иранскую жару, он явился к генералу в смокинге. Но размякшие от обильного пота стоячий крахмальный воротничок и манжеты уже сморщились и походили на мокрые тряпки, а белая манишка была расписана узорами пыли. Генерал не удивился необычному наряду «мистера Дохова», но с усмешкой подумал: «Мисс Элизабет оказывает на него благотворное влияние». Ему было известно, что Дохов большую часть времени и почти все деньги, получаемые из Ашхабада на дипломатическое представительство, тратил на кутежи с одной русской эмигранткой, связанной с английской разведкой.

Вместе с Доховым явился его советник по иностранным делам, граф Доррер, одетый по-летнему, в легкий чесучовый костюм и белые туфли. Генерал Маллесон принял обоих с обычной дипломатической вежливостью, к Дррреру обращался запросто — «граф», но Дохова называл не иначе, как «сэр». Прежде чем начать деловой разговор, он предложил позавтракать, на что Дохов, у которого разламывало голову после вчерашнего кутежа, охотно согласился.

На столе, сервированном на английский манер, было мало закусок, но много вин и виски разных марок. Генерал разбавлял виски содовой водой, Дохов пил его в натуральном виде и скоро захмелел.

После завтрака генерал пригласил гостей в свой кабинет, усадил Дохова в кресло перед письменным столом и положил перед ним протокол, напечатанный на двух языках — английском и русском. Дохов блуждающим взглядом скользнул по первой странице, буквы двоились у него в глазах, лезли одна на другую. Вчитываться в содержание протокола и напрягать мозг не было особой необходимости: все пункты соглашения, точно сформулированные англичанами, были известны ему наизусть. За помощь оружием и войсками в борьбе против большевиков ашхабадские правители соглашались передать союзникам Закаспийскую железную дорогу, радиостанции в Красноводске и Кушке, все запасы хлопка и шерсти, все банки и контроль над финансами. Оставалось только подписать протокол, скрепляющий достигнутое в процессе переговоров соглашение. Но как ни был пьян Дохов, он все же понял странное вступление к протоколу, далеко выходящее за пределы его полномочий:

«Союзники и ашхабадское правительство считают себя полноправными разрешать вопросы, касающиеся не только Закаспийской области: свержение советской власти во всех местах Туркестана, оккупация союзниками Баку, передача союзникам Каспийского флота, обеспечение господства союзников на Каспийском море...»

В блуждающих глазах Дохова запрыгали слова:

«...право союзников полностью или частично уничтожить Среднеазиатскую железную дорогу».

Он с недоумением посмотрел на англичанина:

— Господин генерал, мы заключаем договор по поводу Закаспийской области...

— Сэр, — невозмутимо отвечал Маллесон, — человек, ожидающий яйцо от курицы, не платит отдельно за ее хвост. Закаспий — хвост Туркестана.

— Баку...

— Человек, покупающий дом, не купит его без дверей. Баку — его дверь.

— Разрушать железную дорогу...

— Вещь — моя. Что хочу, то и делаю с ней.

— Господин генерал!..

Маллесон недовольно перебил растерявшегося «дипломата»:

— Мистер Дохов! Кровь наших солдат мне дороже вашего благополучия. Наши войска могут уйти отсюда...

— Нет, генерал, нет! Ради бога»..

Генерал Маллесон понял, что Дохов прижат к стене. Открыв ящик письменного стола, он вынул и положил перед Доховым особое соглашение. Несколько протрезвевшие глаза Дохова прочли следующие строки:

«...После свержения советского правительства организуется Туркестанская автономная республика во главе с президентом, кабинетом министров, однопалатным парламентом...»