Решающее лето

— Послушайте, Клод, — сказала она. — Мне кажется, вы очень хороший человек. Нет, не кажется, я уверена, что это в самом деле так. Я знаю, что вы не обидитесь, если я буду с вами откровенна. Вы не подумаете: что нужно этой старой дуре, зачем она сует нос в чужие дела?

— Нет, не подумаю.

— Вы задумали жениться на Хэтти, мой друг?

Я смутился, не зная, что ответить, а потом сказал:

— Признаюсь, я подумываю об этом. Правда, не знаю, как она отнесется к этому.

— О, можете не сомневаться, она спит и видит это. Я очень хорошо знаю Хэтти Чандлер и знаю, что бывает, когда она одержима какой-либо идеей. Я знала ее еще девочкой и поэтому смело могу сказать вам: вы не должны этого делать. Вы совершили бы непоправимую ошибку.

Я почувствовал неловкость. Я совсем не собирался обсуждать этот вопрос с нею и меньше всего нуждался в ее советах, бередящих и без того неспокойную совесть.

— Вы, возможно, подумаете, — продолжала миссис Румер, — что я говорю это по злобе или из личной неприязни к ней. В любом другом случае, это было бы справедливо, но только не в этом, Клод, потому что вы мне по-настоящему нравитесь, вы нравитесь всей моей семье, и с моей стороны было бы просто непорядочно не предупредить вас из ложных опасений, что вы не так меня поймете. — Она умолкла. — Хэтти вам не пара, Клод.

В комнату вошла горничная. В руках у нее была ваза с мелкими ирисами, белыми, упругими, с бархатной желтой сердцевиной. Она поставила их так, чтобы на них падали лучи солнца и, полюбовавшись с минуту, вышла.

— Вот так каждое утро, — заметила миссис Румер. Она приносит их, а он выставляет обратно. Он любит цветы, но стыдится признаться в этом. Считает, что мужчине это не к лицу.

— А почему Хэтти мне не пара?

— Потому что она человек, неспособный успокоиться на чем-либо одном. Всегда она была такой, еще с детства. Даже выйдя замуж, она не захотела утихомириться и через две недели ей опостылел собственный дом. Это и привело к размолвкам с ее первым мужем. А ведь вам хочется чего-то прочного, Клод, и постоянного — дома, работы, налаженной жизни. Разве не так?

— Хэтти постепенно привыкла бы к этому тоже.

— О нет, только не Хэтти. Значит, вы меня не поняли, когда я сказала, что она не довольствуется тем, что имеет. Хэтти все время чего-то хочет, но и сама не знает чего. Одно время ей показалось, что она нашла то, что ей нужно — это был мой муж, Дел.

На лице миссис Румер появилось недоброе выражение. И хотя я теперь знал, что ею движет отнюдь не одно лишь великодушие и доброжелательность ко мне, я по-прежнему испытывал к ней уважение и симпатию. Я знал, как нелегко ей далось это признание.

— Они встречались. Я чуть не сошла с ума тогда. И не потому, что Дел меня предал. Я умирала от унижения, мне казалось, что я стала всеобщим посмешищем. Я никому не смела рассказать об этом и придумывала всяческие небылицы, объясняя, почему Дела не бывает дома. Я оттягивала как могла, страшную минуту объяснения. И хорошо делала, что оттягивала. Через три недели Дел наскучил Хэтти, и она отправила его домой. Через три недели! Она не может успокоиться на чем-нибудь одном. Ей всегда кажется, что где-то существует лучшее и, не дай бог, она его упустит.

— И после всего этого вы по-прежнему с нею дружны?

— А почему бы и нет? Ведь предполагается, что я ничего не знаю. Дел сделал вид, будто уезжал по делам на Юг. Если бы я намекнула Хэтти, что мне все известно, она настояла бы на объяснении, устроила бы сцену, а это именно то, чего я не могла себе позволить. Кроме того, опасность уже миновала. Делмар сейчас просто не может слышать о ней. — Она легонько щелкнула ногтем по лепесткам ириса, словно наказывала провинившегося ребенка. — Боится ее, как чумы.

Она посмотрела на меня.

— Ну, что вы на это скажете?

— Простите, я очень сожалею…

— Вы влюблены в Хэтти? Потому что, если это так…

— Нет, — ответил я. — Не влюблен.

— В таком случае вы не очень меня презираете. — Она содрогнулась. — Поверьте, мне ужасно стыдно.

— Как могу я вас презирать! — Однако я презирал бы ее, если бы не слова Хэтти, сказанные на пароходе. Отнять у немолодой женщины мужа — это одно, но называть ее после этого скучной и дурой — это уже совсем другое. Во всем, и даже в таких вещах, должна быть элементарная порядочность.

— А теперь идите и скажите Ханне, чтобы напоила вас кофе. — Миссис Румер шумно выпроводила меня из кабинета. Теперь она будет горько сожалеть о своей откровенности. Ей хотелось поскорее остаться одной.

У меня было свидание с Хэтти: мы условились где-нибудь выпить чаю. Она была странно молчаливой и от этого показалась мне еще привлекательней. Все фантастические планы вчерашнего вечера с новой силой овладели моим воображением. Ну, а если она не «успокоится»? Я заставлю ее. И все же меня несколько обеспокоила история с Делом Румером. Что если Вирджинии не все еще известно? Ну а что такое сама Вирджиния? Может быть, и о ней мне могут рассказать нечто подобное? Нет, подсказывало благоразумие, ничего подобного тебе о ней не расскажут. Если бы у Вирджинии были тайны, ты узнал бы их от Хэтти.