Решающее лето

— Вовсе нет. Хотя, разумеется, он доволен. Просто чтобы быть в ладах с самим собой.

— Ты осел, — заметила она. — Все равно тебе не сделать карьеру.

— Что дурного в наших разговорах о карьере, — передразнивая Чармиан, сказал Эван. — Ведь карьера так много значит для мужчины.

Филд поднял руки, словно просил пощады за свое отступничество.

— Я не святой. Но, клянусь, я изменил свои взгляды не ради выгоды. Во всяком случае, я уверен, что мною руководило не это. Но разве кто-нибудь знает, сколь бескорыстны наши побуждения?

— Я не собираюсь тебя в чем-либо обвинять, — резко оборвала его Элен. Она покраснела и не на шутку рассердилась. Оставив Чармиан, она ходила по комнате, рассеянно разглядывая книги на полках. Время от времени она брала в руки какую-нибудь книгу, раскрывала ее, но тут же, захлопнув, ставила на место, задвигая на полку ладонью.

Спор о том, при какой партии легче сделать карьеру, продолжался до тех пор, пока Чармиан и Шолто не ушли.

— Я ничего не имею против Шолто, — сказал Филд. — Но мне жаль, что у Чармиан такой муж. Это ошибка.

Он усвоил в последнее время заботливо покровительственный тон друга семьи, которому позволено обсуждать все семейные дела.

— Да, ошибка, — поддержала его Наоми. — Ведь Чармиан чудесный человек!

К моему удивлению, Элен, надевавшая шляпку перед зеркалом, вдруг круто обернулась и ринулась в атаку.

— Ну можно ли быть такой дурехой! Я просто не понимаю! Клод говорит, что она его не любит. Если так, то почему она не уйдет от него? Я не могла бы жить с человеком, которого презираю. А она презирает его, это видно хотя бы из того, с какой подчеркнутой вежливостью она к нему обращается. Женщина не должна мириться с таким положением. Как вы считаете, Клод? Я просто не могу этого видеть. Значит, в ней самой чего-то нет… хотя бы элементарного уважения к себе. Вы понимаете, что я хочу сказать?

Филд улыбнулся, опустив глаза на ковер. Наоми малодушно выскользнула в прихожую.

— Да, понимаю, — ответил я. Я был так зол, что готов был схватить ее за плечи и трясти до тех пор, пока у нее не застучат зубы. — И не осуждаю вас за ваш благородный гнев, поскольку знаю, как мало вы осведомлены об истинном положении вещей. Одного я, однако, не пойму, почему вы считаете себя вправе судить ее?

Элен выпрямилась и застыла. Она стояла на пороге и от этого казалась почти одного со мной роста. В полном молчании мы смотрели друг на друга.

Затем она сказала:

— Мне кажется, факты говорят сами за себя. К тому же вы сами мне немало рассказывали.

— Возможно, мне не следовало обременять вас своей откровенностью.

— Возможно, — резко ответила она, и на ее щеках вспыхнули два ярких пятна, — если предполагалось, что я тут же должна забыть об услышанном.

В гостиную вернулась неестественно оживленная Наоми.

— Элен! Надевай наконец пальто и идем домой! Ты знаешь, который час? Джонни, скажи ей, что она опоздает на последний автобус.

Элен сошла с порога и разрешила мне подать ей пальто.

— Да, да, — торопливо пробормотала она, — если я опоздаю на последний автобус, это будет ужасно.

Я проводил их только до дверей и не стал спускаться вниз.

— Я пойду первым, — сказал Джонни, — у меня есть карманный фонарик. Что у вас со светом, Клод?

— Перегорели пробки.

— Всюду перегорают пробки! Что за страна! Спокойной ночи. Следуй за мной, Нао.

Элен на минуту задержалась. Вся неудовлетворенность, вся радость и безрезультатность наших встреч словно вдруг напомнили о себе. Она посмотрела на мои губы и отвела глаза.

— Спокойной ночи, — промолвила она.

— Спокойной ночи.

Наконец, подумал я, мне не надо больше терпеть присутствие Джонни Филда в моем доме. Раз не будет Элен, не будет и Филда. Я был рад, что не добивался близости с нею, не выразил словами того влечения, которое испытывал к ней и которое давало о себе знать внезапными бурными толчками крови в висках. Теперь ничего этого не будет. Она неумна, резка в своих суждениях, бессердечна и чересчур смела, а смелость сама по себе еще не добродетель. Я был так оскорблен за Чармиан, что сейчас готов был отрицать даже несомненную привлекательную внешность Элен. Нет, нет, мое первое впечатление было верным — бесцветная, сухая, упрямая особа, живое воплощение министерства торговли.

Я был совершенно свободен от нее, свободен от страха, что она не позвонит и не даст о себе знать. И впервые за все время я серьезно задумался над предложением Крендалла. Наконец-то я был вправе выбрать себе работу, которая ничего не сулила мне в будущем.

Глава седьмая

Возможно, именно потому, что я был возмущен незаслуженной обидой, которую нанесли Чармиан, я вдруг потянулся к ней, чем немало удивил ее. Мне казалось, что я должен как-то исправить то зло, которое ей причинили или могли причинить. Она же, будучи человеком, который способен поверить в зло только тогда, когда сам сталкивается с ним, и притом в его самой грубой и откровенной форме, догадывалась, что я неспроста уделяю ей столько внимания, но склонна была объяснять это тем, что меня беспокоят ее семейные неурядицы.