Со счетами и налогами разобраться было нетрудно. Письма с надписями «личные» и «друзья» отличались друг от друга лишь тем, что к первым относились мои письма и письма Чармиан, а ко вторым — письма знакомых и друзей. В пачке с надписью «любовь» были главным образом письма Даниэля Арчера, но в верхнем и во втором ящике я обнаружил еще множество других — двадцати-, тридцати- и сорокалетней давности от совсем незнакомых мне людей. Нижний ящик секретера был единственным, где царил порядок. В глубине его я нашел шкатулку со всякой всячиной и с ярлыком «полезные вещи». В ней были: точилка для карандашей, ручка от ящика стола, кусок сургуча, моток синей резинки для вздержки, напальчник, камешек, выпавший из перстня. Справа лежала толстая пачка писем, помеченных «Дикки», слева — две пачки, одна с надписью «Дан» и вторая, на которой жирно мягким карандашом было написано: «Просьбы Джонни о вспомоществовании и его последние письма». «Последние» — это те, в которых он сообщал ей о своей женитьбе на Наоми Рид и делал неуклюжую попытку помириться. Прямо посередине лежал длинный конверт с надписью: «Для Клода».
Прежде чем вскрыть его, я разорвал письма Джонни Филда и бросил их в корзину, письма Даниэля и письма отца я отнес в кухню и сжег в печке, долго вороша красную золу, пока последние почерневшие страницы не рассыпались в прах. Только после этого я вернулся в комнату Хелены и стал читать ее письмо ко мне.
Оно было кратким и датировано 1 января 1947 года; она поставила даже время: 3.15 пополудни. Письмо было без традиционного обращения и подписи и начиналось просто: «Клод» (подчеркнуто), а далее следовало:
Решила сделать это, ибо кто знает, все мы смертны. Когда придет мой черед, хочу, чтобы меня похоронили как подобает. Кремация, может, и лучше, но я присутствовала на одной и не испытываю желания сходить со стапелей, как «Куин Мэри», в Неведомое Никуда. Пусть будут и цветы, без них так уныло. На похороны можешь не приходить, если не хочешь.
P. S. Чур-чур меня! Пусть это будет не скоро. Чармиан я завещаю все свои драгоценности, если к тому времени ты снова не женишься. Ну, а если это случится, подари своей жене мое кольцо с сапфиром.
X.
Я вновь и вновь перечитывал это необыкновенное завещание, и мелодия песни о розовых садах понемногу затихла. Я услышал тиканье больших старинных часов, до этого лишь нагонявшее тоску и ужас в тишине пустой квартиры — теперь оно сулило покой. Я слышал голос Хелены. Все хорошо, Клод, ты теперь спокойно можешь лечь спать. Да, да, ложись, Клод, ты устал.
Глава третья
Дней через десять после смерти Хелены и рождения маленькой Лоры, как-то после полудня я навестил Чармиан, все еще находившуюся в родильном доме. Я застал ее сидящей в кресле у окна. Она смотрела, как кружит метель на улице. Приветствуя меня, Чармиан поднялась и постояла какое-то время, держась очень прямо, гордая тем, что уже на ногах. Она показалась мне совсем юной, с мягким, немного припухшим лицом, кожа которого потеряла былую упругость и эластичность. Вдоль щек спускались длинные темные косы, взгляд был веселый и полный решимости.
— Посмотри! — воскликнула она. — Я уже встаю. Сестра говорит мне: «Держитесь за меня, миссис Шолто, вы не представляете, как за это время ослабли», — а я возьми, да и пройдись по комнате без ее помощи. Она так и ахнула. Посмотри на Лору. Она не спит, ее только что покормили.
Из глубины кроватки на меня смотрела голубыми, чуть раскосыми глазами моя маленькая племянница.
— Сейчас сестра унесет ее.
— Зачем?
— Они не оставляют мне ее на ночь. Считают, что я должна отдыхать, а она может меня потревожить.
В эту минуту в палату вошла рыжеволосая, уже знакомая мне сиделка с осиной талией, стянутой белым хрустящим передником; она ловко подхватила ребенка вместе со всеми одеяльцами.
— Есть вести? — заговорщицким шепотом спросила Чармиан.
Девушка поджала губы, улыбнулась и утвердительно кивнула.
— Сегодня утром получила.
— Не может быть!
— Ей-богу. Из Ганновера.
— Я так рада, — сказала Чармиан. — Все в порядке?
— Отлично. Я на седьмом небе. — И, наклонившись к маленькой Лоре, сиделка заворковала: — Пойдем, мое золотце, пойдем. Мамочке надо отдохнуть. Два чая, миссис Шолто?
— Ты будешь, Клод?
— Да, с удовольствием.
Когда сиделка ушла, я поинтересовался, что у них с Чармиан за секреты.