Решающее лето

— Я никого не хочу видеть, — ответила она. В глазах ее была тоска, но Шолто упорно избегал ее взгляда. Он встал, чтобы проводить меня в прихожую.

— Ну, как ты находишь Чармиан? Держится молодцом, правда?

— Да.

— Она у меня молодчина.

Мне трудно было поверить, что он говорит серьезно. Не может быть, чтобы он не видел, как она страдает.

— Эван, нехорошо, что она каждый вечер остается одна в пустой квартире.

— Послушай, Клод, — горячо воскликнул он, — ты думаешь, я сам этого не понимаю? Но все так неудачно складывается. Именно сейчас. Я, право, не виноват. — Он засмеялся. — Не могу же я все время быть нахлебником у собственной жены. Мне надо как можно скорее найти работу. Ты не представляешь, что значит сейчас искать работу.

— Хорошо, если работу, — заметил я.

Он посмотрел на меня так, словно хотел рассердиться, но передумал. Вместо этого он широко улыбнулся и хлопнул меня по плечу.

— Передай мой привет мадам Хелене. И не стесняйся, скажи, если что нужно.

Протянув руку, чтобы открыть дверной замок, он чуть было не потерял равновесие и, стараясь удержаться, обхватил меня руками. С годами его неловкость усиливалась и словно выдавала неустойчивость характера, неопределенность стремлений и затаенные страхи. Он улыбался, что-то утверждал с уверенностью, но казалось, что почва колеблется у него под ногами.

— Немного под парами, — весело заметил он. — Ну, прощай. Позвони Чармиан, не забудь. Это ее развлечет.

Я заканчивал брошюру о Хуго ван дер Гусе для художественной серии и пытался придать удобочитаемую форму беглым и беспорядочным заметкам, наспех сделанным мною в библиотеке Британского музея. Это была тяжелая, скучная и неблагодарная работа, и я боролся с искушением позвонить Биллу Суэйну и напроситься к нему в гости. К тому же я был слишком расстроен, чтобы сосредоточиться на работе. Я думал о том, что в восемь я наконец смогу позволить себе рюмку вина, а в девять — прочесть еще одну главу из Честертона (его книгу «Клуб удивительных профессий» я не читал и совсем недавно приобрел у букиниста). В половине десятого я позвоню Чармиан. Однако работа не спорилась. Мысли об отдыхе и ждущих меня маленьких удовольствиях совсем отбили к ней вкус. Дело кончилось тем, что я взялся за Честертона и вместо положенной одной главы читал до тех пор, пока не раздался телефонный звонок. Было без четверти одиннадцать. Звонила Чармиан.

— Я ждала, что ты позвонишь, как обещал.

— Я как раз собирался.

— Да?

— Как ты себя чувствуешь?

— Именно поэтому я тебе и звоню.

В голосе ее были испуг и растерянность.

— Что-нибудь случилось?

— Должно быть, началось. Сама не знаю. Кажется, раньше на целую неделю. Какие-то странные боли, ничего особенного, но очень странные боли… вот уже в течение двух часов. Как ты думаешь, что надо делать?

— Господи, откуда же мне знать? Ты бы лучше позвонила врачу.

— Представляешь, как будет неудобно, если окажется, что это желудок? Я и сама поначалу так думала, но боли повторяются через определенные промежутки, каждые восемь минут, я заметила. Совсем пустячные, терпеть можно, но… — Она была явно встревожена.

— Не знаешь, где Эван?

— Нет, не знаю.

— Он собирался встретиться с каким-то Паркером, — напомнил я.

— Да, но, очевидно, они где-то ужинают.

— А если позвонить миссис Шолто?

— Только в крайнем случае. — Чармиан не то охнула от боли, не то засмеялась. — Ну вот, опять началось.

— Немедленно позвони — ну этому, как его там, Стивенсу, что ли, а я сейчас еду к тебе.

Теперь и я не на шутку встревожился. Поймав такси на Кингс-роуд, я ехал в Риджент-парк, терзаемый страхами, что доктора может не оказаться дома и роды начнутся прежде, чем кто-либо из нас успеет добраться до квартиры Чармиан. Я с ужасом думал о том, что меня там ждет.

Но меня встретила веселая и оживленная Чармиан, уже готовившая чай доктору Стивенсу. Она не без гордости похвасталась ему, что вот уже целый месяц держит наготове чемоданы со всем необходимым.

— Ну что, действительно началось? — спросил я доктора.

— Разумеется. Но все удовольствие еще впереди. Я отвезу ее на своей машине, вот только допьем чай. Как все первородящие, — произнося этот профессиональный термин, он с улыбкой посмотрел на меня, — она излишне суетится и волнуется. Я еле убедил ее дождаться вас, не то вам пришлось бы поцеловать замок.

Я пожалел, что не Макморроу, а какой-то неотесанный Стивенс пользует мою сестру. Его грубоватый юмор и напускная бодрость не внушали доверия и раздражали меня. Он вышел, чтобы позвонить в родильный дом, который находился где-то в Сен-Джонс-вуде.

Чармиан присела на ручку кресла, поставив чемоданы у ног. На голове у нее был вязаный капюшон с широкими, как шарф, концами, падавшими спереди на полы беличьей шубки, еле сходившиеся на груди.

— Ну? — сказала она и храбро улыбнулась.

— Все в порядке?

— Да. Я совсем не боюсь. Не понимаю, как можно бояться, когда знаешь, что это обыкновенные роды. Дай-ка мне сигарету. Мои кончились.

Она молча курила минуту-другую и вдруг, побледнев, бросила сигарету на пол.

— Не могу. Меня сейчас вырвет.