Рерих

Мой дорогой друг, Индира и я выезжаем из Аллахабада завтра вечером в Лакнау, где мы пробудем два дня. Оттуда мы едем в Дели. Мы будем в Дели 8-го и 9-го и остановимся по адресу: Гардинг авеню, 3. Вечером 9-го мы намерены отправиться в Лахор, чтобы прибыть туда 10-го утром. У меня нет особых дел в Лахоре, кроме как встретиться с некоторыми друзьями. Моя дальнейшая программа будет зависеть от ваших указаний относительно того, когда нам выезжать из Лахора. Возможно, было бы лучше отправиться одиннадцатого, чтобы в моем распоряжении были день и ночь в Лахоре. В Лахоре мы остановимся в доме Миана Ифтикар Уддина по адресу Айкман Роад, 21.

Я с нетерпением предвкушаю мой визит в Наггар и встречу с вашим отцом и матерью. Я благодарен вам за проявленную вами настойчивость, которая способствовала принятию мною решения в этом отношении, поскольку сам я колебался в определении моей программы.

Если вы уедете из Лахора до того, как мы туда прибудем, пожалуйста, оставьте подробные указания для меня в доме моего хозяина. Я хотел бы отметить, что нас будет сопровождать мой секретарь и, возможно, слуга.

Искренне ваш, Джавахарлал»[397].

Николай Константинович с нетерпением ждал гостей. Джавахарлал Неру вместе с дочерью приехал к Н. К. Рериху в мае 1942 года. Английские спецслужбы всячески пытались помешать этой встрече, но их власть к 1942 году в Индии заметно ослабла. И все же первый день приезда Неру в Кулу был несколько подпорчен. Николай Константинович накануне получил письмо с угрозами, о котором потом вспоминал: «Характерно, что в день приезда Пандитджи [Джавахарлала Неру] получилось отвратительное письмо от М. — против Пандитджи, с угрозами нам. Разве в тюрьме мы? Эти угрозы на всех произвели гадкое впечатление. Придется расстаться с М. — так люди сами себе и вредят»[398].

Но никакое противодействие англичан не смогло поколебать Н. К. Рериха в его желании встретиться и обсудить многие планы с лидером индийского народа в его борьбе за независимость от Англии.

Целых две недели пробыл будущий премьер министр Индии вместе со своей дочерью Индирой в гостях у Рерихов. Все это время Николай Константинович с восторгом излагал Джавахарлалу Неру свои идеи и новые проекты: «Говорили об Индо-Русской Культурной Ассоциации (ИРКА)…Пора мыслить о кооперации полезной, сознательной, — читаем в дневнике Н. К. Рериха. — Махараджа Индор приедет к нам через три недели. Просит, чтобы Пандитджи [Джавахарлал Неру] слетал в Америку. Четыре с половиной дня туда, столько же обратно, и там один день — на беседу. Пандитджи, конечно, не поедет. Время ли, чтобы глава движения мог отсутствовать десять дней. Да и что родится из такой поездки?! Махараджа [Яшвант Рао Холькар] приедет к нам через три недели. Опять будет беседа об ИРКА»[399].

20 мая Джавахарлала Неру провожал весь маленький городок Кулу. «Все наше народонаселение вышло провожать с цветами, с добрыми пожеланиями, — писал Н. К. Рерих. — Добро, добро — около Пандитджи. Все чуют, что он не только большой человек, надежда Индии, но и честнейший, добрый человек. Эти два ощущения очень важны в наши дни. К доброму сердцу тянется и все доброе, естественно. Мечтают люди о справедливости и знают, что она живет около доброго сердца. Трогательно, как народ восклицает:

— Да здравствует Неру!»[400]

Святослав Рерих через много лет с особым трепетом вспоминал эту встречу с Джавахарлалом Неру:

«Вся наша семья всегда мечтала о том, как лучше сблизить русский народ и Индию. Это были мысли, которыми мы все жили и которые мы хотели видеть осуществленными как можно скорее. Помню, как мы впервые встретились с Джавахарлалом Неру. Он тогда только что вышел из тюрьмы и жил в Бомбее у сестры. Мы сидели вместе и беседовали, я сказал ему о заветной мечте Николая Константиновича сблизить наши народы. Помню, с каким интересом Джавахарлал Неру слушал об этом и сказал:

— Но как это провести в жизнь, как это осуществить?

И тогда родилась мысль, что перебросить мост между Советским Союзом и Индией можно сначала по культурным линиям; условия тогда были еще совсем другие. Это был 1942 год. Я попросил его приехать к нам в Кулу, чтобы они могли побеседовать с Николаем Константиновичем, ну и я хотел еще воспользоваться этим случаем и написать его портрет. Вскоре была сессия индийского Конгресса в Аллахабаде, я остановился у Неру, и мы каждый день обсуждали все эти интересные вопросы. Мы решили ехать в Кулу в мае месяце. Договорились встретиться с Джавахарлалом Неру в Лахоре и оттуда ехать в Кулу. Он приехал в Лахор с дочкой, с сопровождавшим его секретарем и еще одним другом семьи. Это было его первое путешествие в наши горы, никогда раньше он не бывал в этом районе. И вот мы ехали вместе, и на всех перекрестках нас встречали толпы людей, которые хотели побеседовать с Джавахарлалом Неру. Время было тревожное, и мы очень медленно двигались по дороге. На ночь остановились в маленьком княжестве, где была беседа с местными литераторами, а на следующий день приехали в Кулу.