Репутация плохой девочки

Я хмурюсь на его неопределенный тон. Чувствуя, как когти пытаются вырваться, я заставляю себя убрать их. Заставляю себя не представлять Эвана с другой женщиной. Его рот на ком-то, кто не я. Его руки исследуют изгибы, которые не мои. Но я терплю неудачу. Образы роятся в моем мозгу, и низкое рычание вырывается из моего горла.

Эван издевательски смеется.

— Просто хочешь поговорить с ними, верно? — он имитирует мой тон. — Просто поболтать?

— Нет. Я хочу сжечь их дома за то, что они прикасались к тебе.

— Черт возьми, Фред, почему ты всегда сразу переходишь к поджогам?

Я хихикаю.

— Что я могу сказать? Я горячая штучка

— Чертовски верно.

Его руки скользят вверх по моему животу, чтобы обхватить мою обнаженную грудь. Он сжимает ее, подмигивая мне.

Я дрожу, когда его кончики пальцев танцуют по моим соскам, которые сильно сжимаются. Эван замечает реакцию, и слабая улыбка появляется на его губах.

Он так хорош собой, что это почти несправедливо. Мой взгляд скользит от его точеных черт к рельефным мышцам его обнаженной груди. Его скульптурные руки. Плоский живот. Эти большие, мозолистые руки, которые только что прижали меня к земле, в то время как его голодный рот пировал между моих ног.

— Ты убиваешь меня, Жен. — Эван рычит на то, что он видит на моем лице. Его пальцы впиваются в мою плоть. — Не делай этого, если ты не имеешь этого в виду.

— Что?

— Ты знаешь что. — Держась за мою талию, он ведет нас назад к берегу. — У тебя мечты о том, чтобы трахнуть меня наяву. Я в значительной степени готов, если ты хочешь снова.

— Я этого не говорила.

Он прижимается ко мне, позволяя мне почувствовать его твердость.

— Ты дразнилка, ты знаешь это?

— Я знаю.

Мы достигаем сухого песка. Стоя там, мы пристально смотрим друг на друга, пока крошечная улыбка не щекочет мои губы.

— Тебе это нравится.

Затем я целую его в шею. Его плечо. Вниз по его груди, пока я не окажусь на коленях с его эрекцией в моей хватке, поглаживаю его. Эван запускает руки в волосы и откидывает голову назад, тяжело дыша.

Когда я ничего не делаю, он смотрит на меня сверху вниз, его темные глаза горят желанием.

— Ты так и будешь там сидеть или будешь сосать?

— Еще не решила. — Я облизываю губы, и он издает вымученный звук, стон.

— Дразнилка, — снова говорит он, пытаясь податься вперед.

Я усиливаю хватку в знак предупреждения, но это только заставляет его глаза заблестеть ярче.

— Еще, — умоляет он.

— Еще что? — Я использую свой указательный палец, чтобы нарисовать маленькие круги вокруг кончика его члена, продлевая его пытку.

— Больше, — выдыхает Эван.

Его бедра снова рвутся вперед, ища контакта, облегчения. Смеясь над его отчаянием, я скольжу языком по его стволу, а затем беру его в рот.

Он стонет достаточно громко, чтобы разбудить мертвого.

Есть вещи в Эване, по которым я скучала больше, чем по другим. Напиваться, терять сознание, просыпаться в случайном шкафу какого-то случайного склада с одеждой, которая мне не принадлежала — я могла бы жить без некоторых из этих воспоминаний. Но что он заставляет меня чувствовать, когда мы одни? То, как он отдает себя мне, полностью доверяет мне — я люблю эту версию нас. Хорошие мы.

Я наслаждаюсь тихими стонами, которые вибрируют в его груди, и напряжением, сжимающим его мышцы. То, как его руки опускаются к бедрам, затем к моим волосам, когда он сопротивляется желанию толкнуться сильно и быстро, потому что однажды я осторожно укусила его в знак предупреждения, и теперь он живет в страхе передо мной — совсем немного. Это наша игра. Я стою на коленях, но он единственный в моей власти. Я заставляю его чувствовать только то, что я ему даю. Удовольствие и предвкушение. Замедление, чтобы продлить переживание, спешка, чтобы подвести его к краю разочарования. Пока, наконец, он не ломается.

— Жен, пожалуйста.

Поэтому я позволяю ему кончить, накачивая его, пока он не достигнет своего освобождения.

Затем, полностью истощенный, он опускается на землю и тянет меня лечь с ним на одеяло. Какое-то время мы молчим. Окруженные успокаивающей темнотой, окруженные только звуком ветерка, шелестящего пальмами и волнами, набегающими на песок.

— Я говорил тебе, что моя мама написала мне сообщение? — Внезапно говорит Эван.

Это совсем не то, чего я ожидаю от его ума, и я не решаюсь развивать тему. Не потому, что это беспокоит меня каким-то особым образом, но я знаю, что это расстраивает его.

— Она хочет, чтобы я встретился с ней в Чарльстоне. Загладить вину или неважно.

— А Купер знает?

— Нет. — Эван потягивается, чтобы заложить руки за голову, склоняется под звездами. Его красивый профиль напряжен, когда я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него.

— В последний раз, когда она была в городе, она украла его сбережения.

— О боже. Это грубо.

— Он вернул большую часть, но… да. Излишне говорить, что он не готов в ближайшее время раскатать для нее приветственный коврик.

— Ты хочешь ее увидеть? — Осторожно спрашиваю я.