Репутация плохой девочки

Она пока не вдается в подробности, а я не настаиваю. То, что я узнал, давным-давно: Жен будет говорить, когда захочет. Она как запертый ящик — ничто не войдет и не выйдет, если она этого не захочет. Человек может потратить всю жизнь, пытаясь раскрыть ее.

Поэтому я жду, молча, прислушиваясь. Пока не пройдут минуты, и она не издаст вздох.

— Незадолго до того, как я уехала из города, я рассорила семью Рэндалла.

Я наклоняю голову.

— Как тебе это удалось?

Голосом, тяжелым от усталости, она объясняет, как он напал на нее в баре после того, как не смог уговорить ее заняться с ним сексом на парковке. Мои кулаки сжимаются так сильно, что хрустят костяшки пальцев. Я хочу ударить по чему-нибудь. Разорвать его в клочья. Но я не смею пошевелиться, потому что хочу услышать все, что она хочет сказать.

— Когда я вернулся домой после того, как мы покинули баа, это все, о чем я могла думать. Месть. Я была в ярости, — продолжает Жен. — Дом Рэндаллов был всего в нескольких кварталах отсюда, так что я вбила себе в голову притащить туда свою задницу в три часа ночи. Следующее, что я помню, я стучу в дверь с мокрыми от пота волосами и тающим макияжем на лице. Его жена Кайла открыла дверь с затуманенными глазами и в замешательстве. Я протиснулась мимо нее, чтобы начать кричать посреди ее гостиной, пока Расти не спустился вниз.

Я не упускаю из виду глубокую складку стыда, которая прорезает ее лоб. Я должен остановить себя от того, чтобы протянуть руку и взять ее за руку.

— Я рассказала ей, как ее подлый муж пытался принудить меня к сексу, а затем напал на меня в баре. Как все в городе, кроме нее, знали, что он спит с кем попало за ее спиной. Он, конечно, все отрицал. Сказал, что я приду к нему. Брошенная, ревнивая девчонка. — Жен невесело смеется. — Я был кричащей сумасшедшей, которая, вероятно, выглядела так, как будто меня только что смыло приливом. Тем временем четверо ее детей в ужасе выглядывали из коридора. У Кайлы не было причин мне верить, поэтому она сказала мне убираться к черту из ее дома.

Хотел бы я знать, хотел бы я быть рядом с ней. Я мог бы остановить все это испытание на месте. Удерживать ее от отъезда. Теперь я не уверен, что хуже. Все это время я задавался вопросом, что заставило ее уехать, или теперь понимаю, что если бы я просто был рядом, мы бы не потеряли последний год нашей совместной жизни.

— На следующее утро я проснулась с чудовищным похмельем и прекрасным воспоминанием о том, что я сделала. Каждый ужасный момент моего полного краха. Было бы менее унизительно поджечь его крейсер. По крайней мере, тогда у меня все еще было бы самоуважение. Я не могла вынести позора и сожаления. Не за этого подлого придурка, а за то, что ворвалась в дом этой бедной женщины и травмировала ее детей. Кайла этого не заслужила. Она была доброй женщиной, которая всегда была мила со мной. Ее единственная вина заключалась в том, что она вышла замуж за мудака и не знала ничего лучшего.

— Я бы убил его, — говорю я ей, теперь серьезно сожалея, что не вмешался, когда он держал ее на набережной. — Избил бы его до полусмерти и утащил в море за лодкой.

Желание сесть на байк и найти Рэндалла почти непреодолимо. Через несколько секунд в моей голове прокручивается набор жестоких фантазий. Выбиваю каждый зуб из его черепа. Щелкаю пальцами, как спичками. Подсунуть его яйца под заднее колесо моего мотоцикла. И это все для начала. Потому что абсолютно никто не тронет мою чертову Женевьеву.

Я ненавижу то, что он с ней сделал. Не только та ночь, или эта последняя ситуация, но и то, как она смирилась с поражением, усталость в ее голосе. Это разрывает меня изнутри, и я не могу этого вынести. Потому что я ничего не могу сделать. Я не знаю, как это исправить, кроме как надрать ему задницу и провести следующие двадцать лет в тюрьме.

— Жаль, что ты не сказала мне, — тихо говорю я.

— Я… — Она останавливается на мгновение. — Я никому не говорила, — заканчивает она.

И все же у меня есть подозрение, что она собиралась сказать что-то еще.

— Это большая часть причины, по которой я уехала, — признается она. — Не только он, но его жена и те дети. Я не могла спокойно ходить по городу, зная, что люди узнают о том, что произошло, о том, как я выставила себя первоклассной задницей и разрушила эту семью.

— О, к черту это. — Я решительно качаю головой. — Ну его к черту. Ты оказала услугу его жене. И пусть лучше эти дети раньше, чем позже узнают, что их отец — ублюдок. Поверь мне, этот придурок сам напросился на это.

Я не испытываю к нему сочувствия, и она тоже не должна. Нерешительное «да» — это все, что она бормочет в ответ. И все, чего я хочу, это сделать это лучше для нее. Убрать весь мусор, который забивает ей голову. Помочь ей снова дышать. Потом мне приходит в голову, что я не очень-то помог сегодня вечером. Ее вечер полетел к чертям еще до того, как туда добрался Рэндалл, и это моя вина.

— Мне очень жаль, — грубо говорю я. — За то, что испортил твое свидание. Я не думал ясно.

— Обычно, ты так не говоришь.