Репутация

– Миддлтоны посадили подсолнухи, – ответил дядя, в известной мере игнорируя супругу.

Та этого не заметила:

– Подсолнухи! Ну что же, надеюсь, они будут за ними приглядывать. Пошлые это растения – когда они слишком вырастают, то напоминают мне любопытных зевак, из тех, что строят глазки через забор.

Джорджиана попыталась выкинуть эту реплику из головы и сосредоточиться на процессе потребления пищи, но безуспешно. Она отложила нож и вилку.

– Как вы думаете, мистер Бёртон, подсолнух – самый развратный цветок на свете?

Мистер Бёртон поперхнулся элем и надолго закашлялся. Джорджиана выжидающе смотрела на дядю.

– М-м… Полагаю, да, – наконец ответил он.

– Я многие цветы нахожу чрезмерно вызывающими, – заявила миссис Бёртон, дернув плечом. – Что-то в них есть крайне вульгарное.

– Полностью с вами согласна, – непринужденно ответила Джорджиана, снова взяла столовые приборы и углубилась в цыпленка. – Нужно их запретить.

– Запретить? – в тихом ужасе переспросил мистер Бёртон. – Запретить цветы? Запретить главное украшение земного мира?

Джорджиана притворилась, что старательно обдумывает вопрос.

– Ну если не запретить, то хотя бы периодически постригать. Придавать им более приемлемые формы.

– Да, это было бы неплохо, – согласилась миссис Бёртон.

Супруг взирал на нее в ошеломлении.

– Знаете, однажды я видела цветок… по форме совершенно как мужской… – заметила девушка.

– Джорджиана! – вскричала миссис Бёртон.

– Цилиндр, тетушка. Честное слово! Иногда я прямо поражаюсь, что у вас на уме.

Остаток ужина прошел в ледяном молчании.

К счастью для Бёртонов, вскоре произошло событие, которое отвлекло Джорджиану от привычки мучить их за едой. Несколько дней спустя миссис Бёртон торжественно вошла в столовую, где ее племянница одиноко сидела с книгой в руках, вдыхая запах мебельного лака и наблюдая за танцем пылинок в солнечных лучах. В высоко поднятой руке тетя сжимала письмо.

– Это от мамы? Или от папы? – спросила мгновенно повеселевшая Джорджиана, вскакивая с места.

– Ах нет, милая, прости, нет, но я не сомневаюсь, что они напишут сразу же, как им позволят обстоятельства.

Джорджиана снова опустилась на стул, чувствуя в груди свинцовую тяжесть. Она понимала, что нищей сироткой ее назвать трудно – она не клянчила мелочь на улице, не боролась с некормленым медведем на лондонском мосту, чтобы заработать на скудный ужин, – но хорошо бы родители хоть иногда давали знать, что помнят о существовании дочери. И вообще, ее бросили в самом унылом графстве во всей Англии… рукопашная схватка с медведем, возможно, привнесла бы в ее жизнь приятное разнообразие.

Миссис Бёртон подошла к столу и положила перед племянницей предмет, пробудивший в ней столько надежд. Джорджиана взяла письмо в руки – бумага оказалась неожиданно высокого качества.

– Это приглашение, – сказала она, стараясь читать как можно быстрее. – На прием… а кто такие Вудли?

– Чудесная семья! У них дочка твоего возраста. Я не имею удовольствия знать их лично, но я упоминала в разговорах, что у нас гостит славная юная леди, которая нуждается в компании, и им, вероятно, передали… – Тут миссис Бёртон внезапно вспомнила о чем-то и в отчаянии всплеснула руками. – Ох, но нам же нужны новые платья, и надо что-то придумать с обувью мистера Бёртона – мы еще никогда не были на таких приемах! У них такой громадный дом и просто необъятный розовый сад.

Джорджиану охватила нервная дрожь, но куда сильнее были радость, надежда и волнение: громадный дом с необъятным розовым садом был самым подходящим местом, чтобы повстречать капризную и способную довести до беды мисс Фрэнсис Кэмпбелл.

Глава 3

Миссис Бёртон, печально известная своей способностью поднимать переполох по малейшему поводу, перед лицом настоящих трудностей являла собой зрелище поистине незабываемое. Для платьев заказали новую ткань – простой муслин цвета слоновой кости, хотя миссис Бёртон упорно предлагала чуточку украсить его кружевами, – для волос изготовили новые ленты, а накануне званого вечера Джорджиана даже стала свидетельницей того, как мистер Бёртон стоял не шевелясь с газетой в руке, позволяя супруге подравнивать его усы портновскими ножницами.

На протяжение всей тряской поездки в карете тетушка болтала, не закрывая рта, и в какой-то момент Джорджиана почувствовала непреодолимое желание распахнуть дверцу и изящно вывалиться в кусты живой изгороди, просто чтобы спастись от надоедливой родственницы. К счастью, когда они добрались до места назначения, миссис Бёртон сама себя заговорила до полного изнеможения, и они в благоговейном молчании проследовали по подъездной аллее самого большого особняка из всех, какие Джорджиане доводилось видеть. Мистер Бёртон пребывал в полудреме и, казалось, впечатлен не был.