Реплика

Поскольку Алексей Борисович, как, впрочем, и подавляющее большинство сотрудников Управления, не был счастливым обладателем личного автомобиля, то добираться до Пущино, где базировался Институт биофизики, предстояло на общественном транспорте. Путь предстоял неблизкий: сперва на Курский вокзал, потом два часа электричкой до Серпухова, далее минут сорок пять автобусом. Выходило три часа в один конец и, соответственно, столько же обратно — практически полдня только на дорогу, а как уж там сложится и насколько разговор затянется… Короче, пришлось насесть на Симакова, чтоб вытребовать законный отгул за переработку, которых у Кузина за годы службы накопилось, вероятно, месяцев на пять-шесть, и которые никто не собирался ему предоставлять — на то существовала универсальная начальственная отмазка: «На сотрудников милиции КЗоТ не распространяется. У нас ненормированный рабочий день. Не нравится, идите в народное хозяйство!» Но, как ни странно, в этот раз Симаков не стал возражать.

И вот посреди рабочей недели Алексей Борисович отправился в Пущино, то есть, фактически к чёрту на кулички, чтоб встретиться с академиком Чайлахяном, который ныне возглавлял Институт, в своё время был учеником Александра Михайловича, а кроме того три года назад успешно копировал мышь-альбиноса посредством пересадки ядра эмбриональной клетки в неоплодотворённую клетку… По мнению дяди, Чайлахян был способен в полной мере удовлетворить внезапно возникший интерес племянника к, научно выражаясь, клонированию — тому самому получению генетически идентичных организмов путём бесполого размножения.

Протрястись пару часов в электричке, глядя в окно, за которым неспешно проплывает унылый зимний пейзаж, а потом ещё и прокатиться в переполненном автобусе — невеликое удовольствие, но само Пущино произвело на Алексея Борисовича приятное впечатление. Городок пристроился на берегу Оки. Должно быть, летом здесь всё в зелени утопает. Свежий воздух. Чистота. Знали учёные, куда забраться, чтоб лучше думалось.

Дядя отнёсся к просьбе племянника весьма серьёзно и договорился о встрече — так что в Институте Кузина ждали. Пропуск был заказан, и Алексея Борисовича проводили в директорский кабинет. Левон Михайлович Чайлахян — невысокий, плотный, начавший уже лысеть мужчина лет шестидесяти с окладистой бородой и выдающимся армянским носом, — встретил его радушно. Справившись о здоровье Александра Михайловича, хозяин просторного кабинета, усадил гостя в кресло, вежливо поинтересовался, не желает ли тот чая или кофе, и, получив отрицательный ответ, приготовился слушать.

Раскрывать карты полностью Кузину не хотелось, поэтому он, не называя имён, лишь подробно поведал академику о поразительном внешнем сходстве одного преступника, с неким ранее жившим человеком, подтверждённом результатами габитоскопического исследования. Этим и ограничился. Чайлахян выслушал со вниманием, а когда Алексей Борисович покончил с преамбулой и взял паузу, полюбопытствовал:

— И что вас в этой связи интересует?

— Меня интересует, по силам ли современной науке воспроизвести точную копию человека? — напрямик спросил Кузин.

Чайлахян некоторое время сидел в задумчивости, оглаживая рукой свою пышную совсем уже почти седую бороду, после чего заговорил, начав издалека:

— В 1987-м мы стали первыми в мире, кому удалось клонировать млекопитающее животное — мышь. Мы её Машкой назвали… Соответствующая научная статья по результатам эксперимента была опубликована в том же году, и насколько не известно, никто этого первенства не оспорил… Что касается, клонирования человека, тут дело осложняется не только возможностями, но и этическими нормами… — Академик тщательно подбирал слова. — Словом, на повестке дня этот вопрос пока не стоит.

Заметно было, что он осторожничает, словно ненероком опасаясь сболтнуть лишнее.

— Иными словами, воспроизвести по силам, но сейчас это не актуально? — без околичностей спросил Кузин.

— В общем и целом, да, — подтвердил Левон Михайлович.

— То есть, возникни такая необходимость, и вы с этой задачей справитесь?

Чайлахян пожал плечами.

— Получилось же с мышью. А какая разница мышь, слон или человек — механизм схожий. Так что, теоретически, да! — подтвердил он. — Практически же этого пока никто не сделал, во всяком случае в Союзе… Как с этим обстоит дело на Западе, не знаю.

— И что же, получится неотличимый от оригинала дубликат — абсолютно идентичный двойник? То есть, вплоть до отпечатков пальцев? — Не унимался Кузин.

— Руку на отсечение не дам, но в теории, вплоть до них самых… — подтвердил Чайлохян и торопливо прибавил: — В чём можно не сомневаться, так это в том, что генотип оригинала и копии будут тождественны.

— Что такое генотип? — потребовал разъяснений Кузин.

— Совокупность генов живого организма. Иначе говоря, полное собрание наследственных признаков и задатков клонируемого, которое безусловно должно передаться клону, — популярно объяснил Левон Михайлович.

— Вы имеете в виду цвет глаз, форму ушей, носа и так далее?

— Именно, — подтвердил Левон Михайлович.