Реплика

Просто в голове не укладывалось, как пожилая женщина умудрилась сохранять в памяти такие подробности. Я ведь, как снег на голову, без предупреждения заявился, резонно рассуждал сыщик, о чём пойдёт речь, она понятия не имела, а значит, заранее подготовиться к разговору не могла. Поразительная память! — мысленно аплодировал Фирсовой Алексей Борисович, не забывая в то же время записывать за ней слово в слово.

— Забавно! — зафиксировав всё сказанное в блокноте, ухмыльнулся Кузин.

— Что именно?

— В фильме… Ну, в том, который с Мордвиновым… — уточнил он. — Котовский был очень даже правшой, да и ничего похожего на заикание у него не наблюдалось. Всё-таки историко-биографическое кино. Были же там какие-то консультанты.

— Ну, вы нашли, о чём вспомнить! — чуть ли не брезгливо отреагировала на его замечание Фирсова. — Это же, если память мне не изменяет, 1942 год! С компетентными консультантами в то время было туго — шла война. Да и до того ли было киношникам! Эвакуировали их, бедолаг в Алма-Ату. Обустроиться не успели, как поступила директива из Москвы: для подъёма боевого духа Красной армии срочно снять фильм о Григории Котовском — легендарном полководце и непоколебимом борце за дело революции. Вот и вышло, то что вышло! С историей вообще, как, впрочем, и с биографией, там не так что бы всё в порядке, а уж на такие мелочи, как левшой он был или правшой, просто внимания не обращали…

— А вот эти аршины, вершки… В сантиметрах это сколько? — оставив в покое образ Котовского в киноискусстве, переключился Кузин на вещи более обыденные.

— Аршин — чуть больше 71 сантиметра. Вершок — примерно 4,4… — внесла ясность Марина Олеговна и, произведя в уме подсчёт, выдала результат: — Следовательно, выходит что-то около 174 сантиметров.

«Бес», ели верить описанию тех, кто имел несчастье иметь с ним дело, ростом не так чтобы очень, но повыше, отметил про себя Алексей Борисович.

— Вы вот упомянули про заикание… — напомнил он, давая понять, что и по этому пункту надеется на некие пояснения.

— Ольга Петровна рассказывала, что в пятилетнем возрасте Гриша упал с крыши и с тех пор заикался, впрочем, она, как врач, выразилась иначе: страдал логоневрозом. Проявлялось это не так уж часто — обычно при сильном волнении — да и длилось недолго. А в обычном состоянии он говорил совершенно нормально.

Алексей Борисович и этот фактик вместе с леворукостью Котовского отложил в копилку.

— Не плохо было бы предъявить потерпевшим фотографию Котовского, на предмет его схожести с «Бесом»! — спохватился он, осенённый внезапно возникшей идеей. — В отличие от нас с вами, они этого бандита вживую видели, а мы ориентируемся исключительно на композиционный потрет… Фото нагляднее будет! Найдётся у вас что-нибудь приличное по качеству изображения и, чтоб соответствовало по возрасту?

Марина Олеговна призадумалась и, основательно покопавшись в памяти, ответила:

— Кое-что есть. В 1972-ом был выпущен набор фотооткрыток, посвящённых Котовскому. Совсем недавно на глаза мне попадался… Обождите буквально пять минут! — сказала она и проследовала мимо Кузина в дальний угол зала, открыла какую-то служебную дверь и скрылась за ней.

Пять не пять, но минут через десять — вероятно поиски оказались не столь уж скорым делом — Фирсова вернулась с обещанным набором открыток и протянула его Кузину. На обложке помимо двух надписей — «Герои Гражданской войны» и «Г.И.Котовский» — красовалось его фотография на фоне какого-то аляповатого красно-белого рисунка, в котором хоть и с трудом, но угадывалось нечто вроде несущейся в атаку конницы.

Алексей Борисович раскрыл обложку и просмотрел открытки. Их было пятнадцать. Как и сказала Марина Олеговна, это были перепечатки старых отретушированных фотографий, снабжённые соответствующими комментариями на оборотной стороне. Лишь две из них относились к дореволюционным временам и напоминали об уголовном прошлом Григория Котовского: тюремный снимок в полный рост 1906 года и погрудное фото анфас, сделанное в Кишинёвской тюрьме в 1916-ом. На остальных фотографиях запечатлён был Котовский-военачальник. Вот он, командир бригады, со своим начальником штаба и комиссаром на Польском фронте. Вот он же, но уже командир 9-ой Крымской кавалерийской дивизии. Далее, он же — командир 2-го кавалерийского корпуса, снятый в группе командиров Красной Армии и прочее в том же духе. На последнем фото зафиксирован был апофеоз его карьерного роста: находящийся в зените славы Котовский, Будённый, Фрунзе и Ворошилов сидят в президиуме на заседании Реввоенсовета в Москве в 1925 году…