Replay

– Поехали, тебе лучше побыть на воздухе. Поговорка о том, что дома помогают и стены в твоём случае не работает. Может тебе на время уехать куда?

Оставляю без ответа последнее замечание, направляясь к двери, как только он опускает руки. Мы приехали к церкви первыми. Выйдя на воздух, я долго смотрела на золотые купола и кресты, словно спрятанные от лишних глаз в облаках, буквально нависших над зданием. Погода меняется. Как бы дождь не пошёл… Природа будто выказывает сочувствие, готовясь оплакать папу вместе со мной.

Машины начинают заполнять парковочные места. Знакомые и не очень, подходят ко мне выразить слова соболезнования. Односложно киваю в ответ, мечтая нацепить на нос тёмные очки. Спрятаться от (по большей части) скользящего в словах лицемерия, заметного невооруженным взглядом. Они здесь, потому что так надо, а не из-за того, что им действительно хотелось прийти проститься с отцом.

– Привет, – приобнимает сзади, скрывая меня ото всех и я благодарно накрываю его руки своими, делая небольшой перерыв между общением с безразличными к моему состоянию людьми.

– Как ты, малыш? – утыкается носом мне в шею, согревая дыханием.

– Терпимо, – отвечаю сухо.

Раньше от его присутствия рядом, касания кожи, по телу пробегала волна из мурашек. А сейчас от прежних чувств осталась лишь тихая благодарность за то, что он пытается дать мне частичку тепла, не оставляя одну.

Желающие присоединиться к процессии потихоньку покидают парковку, проходя в храм. Мы же втроем остаемся стоять на улице до последнего, ожидая прибытия траурной машины. До назначенного времени ещё двадцать минут. Оборачиваюсь через плечо, услышав шум подъезжающего автомобиля. Губы молниеносно вытягиваются в прямую, напряженную линию. Расцепляю Ванины руки, покоящиеся на моём животе, резко выдвигаясь вперёд.

– Кристина, успокойся! – замечая мой яростный взгляд, обращенный в сторону черного джипа, довольно громко окрикивает Павел.

– Да как он посмел? – бурчу себе под нос, подлетая к машине.

Дверь открывается, прежде чем я успеваю достигнуть цели. Со стороны водителя, словно стена, появляется, отгораживающий меня от хозяина Кирилл. Он перехватывает меня прежде, чем я успеваю врезаться в Всеволода.

– Тише, – произносит спокойно, крепко удерживая меня на месте, будто заключив в объятия, а я, не смотря на него, впиваюсь взглядом в того, кого сейчас ещё больше, кажется, всей душой ненавижу. Что он себе позволяет? Неужели хотя бы в этот момент нельзя оставить меня в покое?!

– Да прикажи ты ему меня отпустить! – пытаюсь сбросить с себя крепкие руки. – Не удавлю же я тебя голыми руками!

Тихий смешок на моё заявление, раздаётся прямо под ухом.

Всеволод же сканирует меня стальным взглядом, точно считывая всплывающие в голове мысли. На секунду искривляет линию губ, молчаливо совершая небольшой кивок головы. Как по волшебству я оказываюсь свободной. Глубоко выдыхая, подхожу почти вплотную к нему. Ввиду отсутствия каблуков, чувствую себя неимоверно маленькой. Незначительной. Той, что легко раздавить. Прихлопнуть одним неловким, или наоборот, уверенным движением. Приподнимаю голову вверх с каждой долей секунды всё больше теряя остатки уверенности, с которой летела вперёд, готовая ранее заставить его уехать. Высказать всё. Ударить в грудь кулаками (выше я б наверняка не достала). Сглатываю, ощущая, под этим холодным взглядом дрожь, спускающуюся по позвоночнику. Удары сердца грохочат в висках. Мысли в голове нервно обрываются, не завершая и единой внятной фразы.

– Что ты хочешь мне сказать? – произносит надменно, со скучающим выражением лица, спокойно держа руки в карманах.

– Я просила тебя убраться подальше! – произношу резко, вкладывая в интонацию слов бурлящую внутри злость, а на деле голос звучит как-то жалостливо, словно я заранее знаю о своём поражении, неизбежное приближение которого не в силах отсрочить.

– Если б ты не подбежала, я б прошёл мимо, потому что приехал сюда вовсе не из-за тебя.

– Да ты… – хватаю воздух короткими вдохами, пытаясь собрать мысли воедино и обличить их в слова. Из глаз, точно прорвавшаяся плотина, моментально катятся слезы, тело пробивает ознобом, а губы непослушно шевелятся, стирая из фразы шипящие звуки. – Это ты во всём виноват! – почти кричу, замечая на его губах подобие язвительной усмешки при ледяных глазах. Отчаянно бью кулаком в его грудь, ударяясь костяшками пальцев точно о кирпичную стену.

– Если бы не ты, я бы не поругалась с отцом в последний вечер, когда видела его живым! А после его гибели ты бессовестно вторгаешься в мою жизнь, предлагая помочь? Неужели твоих мозгов не хватает на то, чтобы понять насколько уже всё испоганил?

– Это всё? – бросает устало. – Или есть ещё что-то, в чём ты хочешь меня обвинить? Подвинься. Я пройду мимо и твоя истерика утихнет сама собой.

– Да провались ты ко всем чертям! – выпаливаю в сердцах. – Тебе там самое место!

– Не богохульствуй, – отвечает с усмешкой, вторгающейся в голос. – Ты рядом со святым местом.

Делает шаг в сторону, пресекаемый мной. Мгновенно хватаю его за подол пиджака, одергивая остаться на месте.