Replay

Кирилл обгоняет меня у двери, сбивая нелепую цепь рассуждений. Матерится сквозь зубы, одаривая меня взглядом, полным пренебрежения.

Конечно, я же вновь заставляю его за собой побегать. Потратить впустую его драгоценное время на то, чтобы удостовериться: моя пятая точка не огребёт ещё больших неприятностей, посланных ей судьбой.

Доезжаем до квартиры в кратчайшие сроки. Вытаскиваю из сумки ключи, приоткрывая дверь. Бросая в его сторону милостивое:

– Можешь продолжить вечер так, как тебе будет угодно. Дальнейшее сопровождение мне ни к чему. Утром вернусь на такси.

– Как скажите, – хмыкает монотонно, прикладывая руку к несуществующему козырьку. Словно я действительно одна из тех, чьим приказам он действительно подчиняется. Нахмурившись, ухожу в сторону подъезда. Не обернувшись. Слыша, как за спиной, плавно двигаясь с места, отъезжает его автомобиль.

Родные стены встречают меня тишиной. Запахом прошлого, смешанным с пылью. Такое встречается, разве что, с годами покинутых владельцами домах. Жизнь в них точно замирает в то мгновенье, когда ты переступаешь порог в сторону выхода, не зная, сможешь ли ещё вернуться… В коридоре остатки моих приготовлений к приёму. На банкетке, у зеркала, тюбики косметики, хаотично разбросанные по мягкой поверхности. А ведь раньше, у каждой вещи в этом доме было своё персональное место. Мама упивалась порядком, не упуская из вида детали нарушающие уют.

По пути в свою спальню скидываю платье. Зашвыриваю в корзину ажурное бельё. Вытаскиваю из шкафа менее подходящее для наряда содержанки… игрушки в умелых руках… Шлюхи. Будь проще, Кристина! Обычной, дешёвой шлюхи. Пусть и цена за меня была весьма высока.

Натягиваю неприглядные Всеволоду джинсы, борцовку и джемпер. По утру переоденусь, вновь заехав сюда. Крайне не хочется, чтоб домработница во владениях Баженова эти вещи "случайно нашла".

Вызываю такси. От звонка к оператору проходит не больше десяти минут. Успеваю умыться, да сварить крепкого кофе, отгоняющего сон терпким запахом. Сижу за столом, грея руки о тонкий фарфор. Не сводя невидящих глаз с экрана потухшего телефона.

Барабанная дробь в дверь оглушает в мгновенье, подкидывая пульс до значения максимума. Сердце заходится в такт частым ударам о железное полотно входа. Едва не выпускаю хрупкую чашку из рук, лихо перебирая в уме претендентов, способных заглянуть ко мне в подобное время. Ноги не двигаются. Пальцы дрожат. Нервное напряжение давно пробило измерительную шкалу накала эмоций, выйдя за границы значения максимума.

Телефон взрывается на столе, обдавая сознание новым приступом животного страха. С трудом перевожу взгляд на экран, видя на дисплее широкомасштабную фотографию бывшего жениха. Нажимаю "ответ", слыша из динамика, установленного на полную громкость, нецензурную брань, приплёскивающуюся с обещаниями снести с петель дверь, если я не открою.

Отключаю, заставляя себя подняться с места. Он и так, наверняка, уже разбудил весь дом. Не хватало мне только сводить счёты с полицией за нарушение режима проживания добропорядочного дома.

Влетает в прихожую, отталкивая в сторону своим плечом. Крича, матерясь, врезаясь в углы кулаками. Взывая к пониманию истин, слышать которые сейчас я совсем не готова. Словно со стороны наблюдаю за его истерическим поведением, ссылаясь к тому, что оно утихнет, если не давать лишнего повода разжигать его вновь. Сторонясь, ухожу в кухню, вбирая в руки чашку с ещё не остывшим кофе. Смотря в черноту напитка, точно на качающийся маятник, заставляющий отрешиться от действительности в постижении ощущения транса.

У тебя всё? – бросаю бесстрастно, удостоившись кратковременной паузы после того как бывший жених буквально выплюнул в меня очередное оскорбление, в потоке более незаметных слов, обозвав потаскухой.

– Какого чёрта ты творишь? – взрывается вновь, подлетая ко мне и встряхивая на месте настолько сильно, что я заливаю стол остатками недопитого в чашке напитка.

– Уходи, – прошу тихо, понимая, что если он не прекратит сейчас, я сорвусь, поддав горючего его утихающему скандалу. – Это моя жизнь, – замечаю устало. – Отныне тебя она совсем не касается.

– Идиотка… – слышу единственное нормальное слово в свой адрес, сквозь груду с трудом воспринимаемых на слух ругательств. – Ты не понимаешь, что он использует тебя? – произносит более тихо, с долей презрения в голосе.

– Вань, – улыбаюсь из последних сил, переводя на него взгляд. – Мы все кого-то используем. В той или иной мере. С чего ты взял, что главной ролью в титрах прописана именно его фамилия, а не моя?

Глухой удар в кухонную дверь. Кажется, в нём я услышала треск мозаичного стекла. Жаль, если так. Мама, вернувшись, непременно заметит, появившуюся на её глади, сеточку трещин. А ведь рисунок делался на заказ. Кажется, совсем недавно в моей памяти легко всплывала даже фамилия автора, а сейчас… я не могу припомнить и первой буквы. Информация стерлась за ненадобностью в гуще более важных фактов и дел.

– Как ты узнал, что я дома? – бросаю чуть громче, не глядя, в сторону выхода.