Replay

– Ты давно перешёл все дозволенные рамки, – дополняет на выдохе, подаваясь ближе. Открывая для поцелуев шею, на коже которой мгновенно смыкаются губы, ловя увеличившийся пульс сквозь вибрацию артерий. Отпускаю её расслабленную руку, разводя ладонью колени. Прижимая к себе, рывком снимаю со спинки лавки, разворачиваясь на все сто восемьдесят. Оседая на деревянную гладь. Так, что теперь она устроена сверху. На моих бедрах. Сидит, упираясь коленями в лавку, обхватив мою шею руками. Прижимая грудью спинке, на которой устроилась ранее.

– Чем строже правило, тем интереснее его нарушать, – парирую, прикусывая её нижнюю губу. Затыкая на корню совесть, кричащую, что когда-то я боролся за то, чтобы стоять на защите законов. Не столь важно, что они трактовали: государственные акты или общепринятые моральные ценности. А сейчас же… Бл@дь. Все эти умные фразы не работают в действии, когда на кону стоят собственные интересы.

– Не в моём случае, – проговаривает холодно, сквозь сбитое дыхание, обжигающее кожу. Расцепляя на шее руки, уводя в стороны пальцы, что секунды назад ещё путались в волосах. Упирается ладонями в грудь, пытаясь подняться. Вырваться из стального захвата, шипя: – Прекрати. Я не могу больше рисковать… Не хочу тебя! Слышишь? Отпусти! Дай мне уйти! Видеть тебя не желаю!

Рыча, возвращаю её на прежнее место. Приступ благоразумия! Мать твою. Думала со мной можно играть? Поманить пальчиком и, в одночасье, послать ко всем чертям за ненадобностью? Врать в глаза и считать, что я поведусь? Поверю? Чёрт! Когда я сжимаю её горячие бедра в руках, ловлю языком бешеный пульс на сонной артерии, ощущаю в волосах короткие выдохи опаляющего воздуха, после всего этого, способна утверждать, что не хочет меня? Сгорая от близости. Истошно. Безумно. Словно в первый раз, молча, без тени сомнения пошедшая в руки… Неужели она действительно считает, что после всего, что было, есть, будет (бл@дь, времена заканчиваются катастрофически быстро. Так же стремительно, как и эмоции, что разрывают изнутри. Взрываются огненными шарами, от её глупого поведения, слов, поступков, не соответствующих минимальному понятию "нормальности"). Она реально считает, что я легко передам её в чужие руки? Буду стоять в стороне, созерцая неприглядную взгляду картину? Ностальгируя по тем моментам, что лишили остатков инстинкта самосохранения в попытке надышаться той, что строит из себя мученицу, находясь на земле. Не имея понятия о том, что обрекла меня на пребывание в кромешном Аду.

Резким движением приподнимая её, отвожу в сторону тонкую полоску из кружева, громко растегивая молнию брюк. Улыбаюсь расколу нелепого блефа. Даже пальцы легко скользят, возвращаясь на бедра, лишь коснувшись до этого материала белья.

– Врёшь. В каждом слове.

Замирает. Не дыша. Не признавая моей победы. Одним движением вхожу в неё. На полную. Со стоном выпускает оставшийся в лёгких воздух, без остатка скидывая дневную броню. Вновь обнимает за шею. Касаясь губами уха. Лаская дыханием. И пох@й на всё. Голова идёт кругом. Отпускаю её бедра, упираясь руками в деревянную лавочку. Сжимая до сводящей мышцы боли, пустые кулаки. Истошно желая, в этот момент чувствовать в них её нежную кожу и всё же, остатками отлучающегося сознания, понимая, что этого делать нельзя. Баженов возвращается завтра. У меня нет и единого шанса успеть обыграть этот приезд. Он одним взмахом руки уничтожит её за провинность. Не станет разбираться, кто в чём виноват. Да, проще взять всё на себя. Кому станет легче? Сотрёт в пыль ту, что хаотично двигаясь, сидящей на мне, пробравшись пальчиками за воротник, сжимает мышцы в ладошках, ногтями царапая кожу. Льнёт и тает, оставляя поцелуи на шее. Трепетно прокладывает дорожку к губам. Накрывая своим телом. Ту, которая захватила все мои мысли. И пахнет теплом. Нежностью. Домом. Мной. Моей.

Чёрт подери… Ни с кем прежде не приходили в голову подобные мысли. И наказал же Бог… Невыносимо больно внутри от накрывающей неизбежности, что её нужно кому-то отдать… Маленького пушистого котенка, заблудившегося в жестоком мире.

Обхватываю руками, вдавливая в себя, сжимая ребра крепким замком. Фиксируя положение, срывая с губ обиженный стон. Подаюсь вперёд, сминая их своими. Впитывая словно воздух те ощущения, что наполняют с ней. Чтобы потом задохнуться. Зная, что она… Её… Мать твою! Рычу от ярости, застилающей разум. Покусывая опухшие губы. Не позволяя перехватить инициативу. Жестко посасывая их. До боли. Изнуряя поцелуем и ощущением полного бессилия. Доказывая свою власть над её телом. Своё право… Обездвиженная. Горячая. Сладко стонущая мне в рот. И пусть на короткий миг… Всё же Моя.

Осознание убивает. Медленно. Мучительно. Вырывая мышцы из кожи. Без их утраты вполне можно существовать, но не жить полноценно.

Ослабляю хватку, позволяя вести, возвращаю утраченный ритм. Чувствуя сжимающиеся вокруг меня кольцом мышцы, сходя с ума от бросающего в дрожь ощущения, охрипшим голосом произношу:

– Кошечка, я сейчас кончу.