Replay

Один из присутствующих поблизости, прижимаясь буквально вплотную, вбирая мою руку в свою и преподнося к губам, (тем самым, якобы помогая ускорить процесс испития мною напитка), произносит зазывный тост. Искривляю улыбку, совершая незначительный глоток, ощущая на талии вторую руку, намертво прижавшую меня к подвыпившему весельчаку. Растерянно смотрю на него, не понимая, как лучше выбраться из крепкого захвата. Пытаясь подобрать слова. Это же гости… чёрт… мои… Всеволода? Его репутация… или… Натянуто отдаляюсь, пока тот, что удерживает меня, допивая бокал с подноса стоящего вблизи официанта, не решил запросить у меня брудершафт. Оглядываюсь по сторонам, стопорясь на холодных глазах; вытянутых в одну линию губах; руках, сложенных на груди в недовольной позе.

– Сев, я… – развожу руками насколько возможно, указывая на творящийся вокруг меня хаос. И вообще, это была его идея, так почему я, испытывая чувство вины, обязана как-то оправдываться? Если бы не… ох… даже мысли о подобном расщепляются на мельчайшие атомы. В горле вмиг пересыхает так, что хочется нестерпимо осушить бокал залпом!

Чужие руки на мне теряют силу хватки.

– Всеволод Александрович, доброго здравия, – приподнимая рюмку над головой, отступая назад, приветствует весельчак. Протискиваюсь в проём меж мужчин, стараясь не расплескать свой бокал. Неловко улыбаюсь, точно извиняясь за молчание хозяина, отмеряющего взглядом каждый сантиметр моего приближения.

– Это была твоя идея, – выдыхаю, заменяя большинство звуков в фразе нервным смешком. Отставляю в сторону бокал, не смея боле к нему прикоснуться. Проникаю пальчиками под локоть, обвивая его руку и, разворачиваясь в сторону выхода из ярко освещенной комнаты. Не произнося и звука, пересекает зал, увлекая за собой. Приближая к ступеням лестницы.

– Вечер окончен? – уточняю риторически, пытаясь сбросить неловкость.

– В самом разгаре, – парирует сухо. – Только расставим некоторые акценты.

Площадка второго этажа тонет в лёгком полумраке. Здесь почти не слышна музыка и, в отличие от остальных комнат первого этажа, абсолютно пусто.

Подводит к двери моей спальни, разворачивая на месте настолько резко, что, кажется, ворс ковра наматывается на каблуки. Охаю, вцепляясь в ручку, уходящую вниз пол весом ладони. Отстраняет в сторону пальцы, со щелчком возвращая механизм в исходное положение.

– Ты слишком дословно поняла мои выражения, – усмехается злостно, упираясь руками по обе стороны от моих плеч. Распиная взглядом по деревянной глади в которую с усилием вжимается спина. – Между хозяйкой положения и поведением дешёвой шлюхи не такая уж и толстая грань. Перейди ты её…

Сглатываю, прерывая его слова. Боясь уточнить окончание фразы. Что ждёт меня за… то, что однажды я уже совершила…

– Ревнуешь…? – выдыхаю в приоткрытые губы, словно беззвучно зачитывающие мне смертный приговор.

– С чего бы? – усмехается, проводя кончиком языка по моим пересохшим губам. – Это прерогатива слабых…

– Или тех, кто действительно любит… – машинально дополняю в ответ.

Проходит пальцами по щеке, молчаливо утыкаясь носом в локоны моих волос. Произнося на выдохе:

– Свои вещи легче клеймить. Словом. Делом. Ассоциациями. Жестами. Поступками, – опускает голову ниже, болезненно всасывая в себя кожу на шее. Завершая, спустя пару секунд, утихомиривающих мышечный спазм:– Шрамами.

– Я опять понимаю всё слишком дословно, – роняю тихо, ощущая, как он задирает платье по бёдрам, ударяясь костяшками пальцев о гладь деревянного полотна. Провоцируя обратиться в слух. Оглядеться вокруг, в надежде, что никому из присутствующих в доме не придёт в голову мысль осмотреть его скрытые уголки. Подняться наверх, в поисках исчезнувшего с обзора хозяина.

– А если… – глотаю слова, заглушенные жадным прикосновением его губ. Ощущением его силы и власти. Идеально отыгранной партии. Пресечением ненужных ходов, которые он наглухо смог закрыть.

– Ты должна пахнуть лишь мной, – произносит, хрипя, разрывая меж пальцев кружевную полоску трусиков, впечатывающихся в кожу. Автоматически зажмуриваюсь, ощущая проходящую по телу дрожь от его лаконичного, тихого продолжения: – Чтобы ни один стервятник не посмел подойти близко. Посягнуться на то, к чему имею доступ лишь я.

Подхватывает вверх, отрывая от пола каблуки туфель. Вжимает спину в деревянное полотно, не позволяя ни отдалиться, ни глубоко дышать. Обвиваю его шею руками. Инстинктивно. На радость глумящемуся сознанию, заходящемуся в страхе оттого, что могу случайно упасть.

Фиксирует ноги на своих бедрах. С излишним напором проникая внутрь. Невольно вырывая из груди тихий стон. Распластывая по ширине плеч соединенные вместе бёдра.