Репетиция убийства

— Не думайте, что лицезреть вас доставляет мне особое удовольствие, ответил Денис, — но встреча наша, как мы только что выяснили, произошла помимо вашей и моей воли и едва не завершилась фатально. Однако вы делаете вид, что все это не более чем досадное недоразумение. Поэтому я полагаю, что нам еще придется насладиться общением друг с другом. Во всяком случае, я в одностороннем порядке беру на себя обязательство посетить ваши похороны.

— Это все?! — Губы и даже щеки у Хайкина тряслись от негодования.

— Почти. Милицию мы все-таки дождемся вместе и дадим показания вместе, чтобы потом не было никаких разночтений. Они не нужны ни мне, ни вам, депутатская неприкосновенность — тоже величина непостоянная, как вам известно. И считаются с ней только правоохранительные органы, а частные лица и организации… Вы меня понимаете.

Общение с дежурной оперативно-следственной группой заняло у Дениса полтора часа. Хайкина из уважения к депутатскому мандату отпустили через десять минут, но «совместное заявление» они сделали: «Встреча их была инспирирована погибшим любителем пострелять из винтовки с глушителем, ранее они лично знакомы не были ни друг с другом, ни с покойным, хотя не исключено, что их интересы каким-то образом пересекались, но за комментариями на эту тему следует обращаться к подполковнику Дудинцеву, подразделение „Р“ при Министерстве внутренних дел. Все». Штур, слава Богу, участия в беседе не принял: врач «скорой» сказал, что контузия у него несерьезная, но, принимая во внимание возраст, ему следует до вечера отлежаться; несмотря на все протесты следователя, вкатил ему лошадиную дозу успокоительного и отвез домой. А полтора часа ушли на то, чтобы ответить десять раз на одни и те же вопросы, после чего прибыл подполковник Дудинцев собственной персоной, и дежурному следователю пришлось смириться с очевидным — нахрапом выжать из Дениса чистосердечное признание в организации покушения на Хайкина и убийстве Молодого Человека не удастся. Расстроившись, он утратил к Денису всякий интерес, прервал допрос на полуслове и отпустил его наконец восвояси.

Вернувшись в «Глорию», Денис распустил всех по домам, заварил целый литр чая, плюхнулся в кресло и попытался систематизировать сегодняшние и вчерашние события.

«Итак, имеем мы картину острейшей борьбы за наследство Тарасенкова. Можно считать твердо установленным, что на некотором этапе, примерно месяц-полтора назад, дело перекупил Хайкин. Причем этот этап до самого последнего момента интересовал нас больше всего — как раз в это время и велась слежка за Минчевым. Но! После того как Молодой Человек едва не спровоцировал перестрелку с хайкинскими головорезами, приоритеты следует сменить.

Кто-то хотел одним махом убрать и меня, и Хайкина и представить все таким образом, будто мы чего-то там не поделили и в пылу спора друг друга перестреляли. Кто, спрашивается, стоит за этой провокацией? Опять-таки пресловутый Молодой Человек? Слишком хорошо, чтобы быть правдой: М.Ч., царствие ему небесное, отвоевался, а этот подлец наверняка живее всех живых. И если я хочу уподобиться в этом ему, а не все тому же М.Ч., хотя бы для того, чтобы довести дело Минчева до конца, я должен его вычислить. Вычислить…»

Денис заметил, что пытается отпить из пустой кружки.

«Легко сказать: „Вычислить!“ Это все общие слова. Надо понять, чем я ему не угодил. Допустим, с Хайкиным более или менее ясно, но при чем здесь я?! Почему я в его глазах представляю большую опасность, чем Штур, Дудинцев и все подразделение „Р“, вместе взятые? Или просто я подходящий человечек, на которого можно свалить убийство Хайкина? Кстати, Штур тоже мог оказаться на месте не случайно. Хотя вряд ли М.Ч. целил именно в него. Чтобы перестрелка завязалась наверняка, нужно было слегка поцарапать одного из хайкинских амбалов — уж за ними бы не заржавело! Да и потом, попасть в Штура было проблематично, он, видимо, увидел М.Ч. с винтовкой, поэтому и руками замахал, как мельница.

Ладно, это опять ничего не дает. Если мне отводилась вспомогательная роль, значит, можно считать, что угроза практически рассеялась, ЕМУ придется поискать другого стрелочника. А если нет? Если я все-таки был основной мишенью? У Дудинцева завелся предатель, который выследил Милявского, несмотря на весь его маскарад. Он не знал в точности, что Милявский сообщил мне. Не знал. Потому что его информация представляет опасность исключительно для Хайкина, который в этом деле сам — пострадавшая сторона. То есть меня хотели убить на всякий случай?!