Репетитор

- Да за что заступаться? Она же сама этого не знает, пока ты тянешь с показом!… Я ж предупреждал, Катя: это не моя компетенция…

Катя грустно шмыгнула носом:

- Понятно… Юный мичуринец притомился: возни с этой осиной многовато… Кофе хочешь аэрофлотское?

Он покачал головой. Кончилась одна сторона пластинки; он хотел спросить, надо ли перевернуть, но обнаружил, что Кати нет в помещении.

Она брела к морю.

* * *

Было темно, в Доме имени Неждановой наверняка уже был отбой.

Катя сидела в луче своего прожектора на борту той самой лодки, из которой выдворяла когда-то Женю суровым распоряжением в мегафон… Теперь он приблизился и был не менее суров, чем она тогда:

- Я все понял, Катя. По крайней мере понял свою роль при тебе. Я - средство доставки.

- Чего-чего? Ой, ты, главное, не придумывай лишнего, и так все трудно… Вот хочешь правду, если на то пошло? Всю-всю? И даже про того матроса? Да, он был мой жених… наврала я…

- Не надо, - перебил он непреклонно. - Главное, чтоб ты сама различала, что - правда, что - нет…

- Жень, я знаю одно: ты мне пристегнул крылышки! Не обидно тебе, если они обратно отвалятся?

- Да какие, к черту, крылышки! Созналась же ты, проговорилась, что театр, актерство - совсем не твоя страсть…

- Ну и что? Ну если и так? А в Москву я хочу!

- Ха! Вот это я и понял, Катя. Что ты стремишься туда, как все три сестры у Чехова! А я - средство доставки! Ишак такой… который везет тебя в столицу, на карнавал, на фиесту… К странной жизни, где право на образование как-то сливается у тебя с правом на отдых, а права на труд нет совсем! Это призрачная жизнь, Катя, опереточная, я не знаю такой… и я не повезу тебя туда, извини.

Она плакала:

- Что ж ты за человек?! Его целуют, ему - про любовь, а он - про Конституцию: право на труд… право на отдых… Женечка, миленький, я почему в Москву-то хочу? Может, потому, дурачок, что в ней - ты! Ты ведь мне теперь кто? Ты мой Константин Сергеевич… мой Владимир Иванович… мой Ален Делон, мой Олег Меньшиков… да что там! Ты - мой президент, если на то пошло… - и вдруг она припала губами к его руке.

Ему это показалось грубым наигрышем, театром дурного вкуса.

- Брось, Катя: медузы, наверно, и те смеются…

- Сам ты медуза!

- Возможно. А еще я - хромой ишак, который заупрямился: не везет туда, куда тебе надо! И "пиджак" я. И фраер. Катя, а тебе не кажется, что твоя спасательная станция… что там пожар?!

Катя глянула и ахнула. В домике что-то явно полыхало. Еще не сам он, но в нем.

- Свечи, свечи же мы не задули!… А там занавеска…

Бежали оба, но Катя, конечно, быстрее. Ветер свистел в ушах! Скорей, скорей… Вода в ведре, слава богу, есть… еще в умывальнике… Добежала, сразмаху выплеснула всю наличную воду из ведра на уже набиравший силу пожар… Когда Женя доковылял к ней, она топтала сорванную шипящую занавеску - и хохотала! Так хохотала, словно ничего смешнее сроду не видывала за свою 18-летнюю жизнь…

Любителю точных фактов сообщаю (с какими чувствами, каким тоном - другой вопрос!), что в ту ночь они все-таки были близки, наконец. Только это не смогло ни решить, ни снять никаких проблем… Разве что, наоборот, добавить.

25.

Бильярдная. Здесь Замятина довольно успешно обыгрывала в "американку" молчаливого партнера. Вошел другой ее партнер - по преферансу, седовласый и румяный, с зубочисткой во рту.

- Почтеннейшая, а ужин-то, ужин?

- А ужин рекомендуется отдать врагу…

- Нет, я отведал. Кстати, не знаете, почему сегодня так вкусно? Приехал туз из Министерства культуры или секретарь СТД? "Своячка" в среднюю, Ксения Львовна! - закричал он. - В среднюю!

- Нет, я - в уголок…

После результативного ее удара этот пожилой жизнелюбец сообщил:

- Там на столе, между прочим, записочка вам.

- Да? Благодарю. Мы уж скоро…

- А я принести могу, все равно бездельничаю. Поухаживать за царицей своей молодости - ничего нет слаще…

- Вот-вот, льстить мне прошу как можно грубей! Кстати, милый флигель-адъютант, не видели вы там Женю моего?

- Никак нет, Ваше величество. И за обедом его не было…

- Да я знаю, где он! Только не представляю, что он там ест. - Удар. - Ах, черт, какого шара упустила!

- Так я принесу депешу-то.

Спустя еще три удара он возник вновь и с поклоном положил на борт бильярда сложенный вчетверо листок.

- Спасибо, голубчик. - И к партнеру: - А вы бейте, бейте… я только на три секунды отвлекусь.

Первая же фраза в записке заставила ее измениться в лице.

"Прощаюсь заочно, т.к. не хочу диспута: уезжать мне или оставаться… Совершенно случайно повезло с билетом…"

- Вот балда! Но почему, почему вдруг?! - обратилась она со своим изумлением к партнеру, который покорно ждал ее удара. - Вы не обижайтесь, я не смогу больше. Засчитайте мне поражение.

И вышла.

В коридоре прочитала чуть дальше:

"Ты во многом была права…"

- В чем я была права?! - спросила она сама себя.

Записка объясняла:

"Ты была права, когда говорила и pro и contra. Я запутался. Не сердись. Если сумеешь быть полезной девушке, - не откажи…"

- Ксенечка Львовна! - встревоженно окликнул ее седовласый "флигель -адъютант". - Я могу быть полезен?

- Вы? Вы - нет, спасибо.