Ренессанс. У истоков современности

Христиане, безусловно, знали, что многие язычники сами не верили в свои мифы, а некоторые из них – эпикурейцы прежде всего – подвергали сомнению все религиозные системы и их обещания. Противникам христианской веры особенно смехотворными казались утверждения о воскресении плоти, поскольку они противоречили и научной атомистической теории, и практике: гниющие трупы с тошнотворной наглядностью доказывали разложение плоти.

Один из первых Отцов Церкви Тертуллиан был убежден в том, что в загробной жизни человек воскрешается до самых мельчайших деталей смертного тела. Он знал также и ответ оппонентов. Язычники спросят:

...

«Зачем, например, руки и ноги36, да и все подвижные суставы, когда прекратится забота о питании? Для чего почки… и прочие детородные части обоего пола и хранилище зародышей, груди с их источниками, когда прекратятся соитие, порождение и вскармливание? Наконец, зачем вообще все тело, если оно ничем не будет занято?» [26]

«Толпа насмехается, мня, что ничего не остается после смерти», – писал Тертуллиан. Но истина на его стороне: «А я буду осмеивать толпу, когда она без всякой жалости сжигает умерших». В день суда Божьего каждый человек предстанет перед небесным трибуналом, и не его тень, не символическое подобие, не отдельные части, а весь человек, целиком, в том виде, в каком он жил на земле. А это значит, что он должен быть и с зубами, и с кишечником, и с детородными органами, вне зависимости оттого, перестали они функционировать или нет. «Да! – обращается Тертуллиан к язычникам. – В наше время мы тоже смеялись над этим. Между собой. Христианами становятся, а не рождаются»37.

Некоторые критики язвительно указывали на то, что многие детали христианской веры заимствованы из более древних языческих легенд: судилище над душами, использование огня для кары в подземном узилище, райская жизнь для праведных душ. Христиане отвечали: все эти древние верования были искаженными толкованиями истинных христианских мистерий. О триумфе такой аргументации свидетельствует ярлык, которым мы наградили приверженцев политеизма. Те, кто верил в существование Юпитера, Минервы или Марса, вовсе не считали себя язычниками (pagans): это понятие появилось в конце IV века. Его этимология связана со словом «peasants» – крестьяне, деревенщина. То есть в это понятие вкладывался вполне определенный оскорбительно-ехидный смысл: подчеркивалась невежественность, неотесанность язычников, в чем прежде обвинялись ранние христиане.

Защищаться от попреков в плагиате христианам было легче, чем от обвинений в абсурде. Пифагорейцы верили в воскресение плоти, и их в целом правильный подход к этой проблеме нуждался лишь в корректировке. Труднее было справиться с эпикурейцами, доказывавшими, что идея воскресения мертвых противоречит всему, что мы знаем о физическом строении Вселенной. С первыми еще можно было поспорить, других – целесообразнее всего было игнорировать или замолчать.

Хотя для ранних христиан, в том числе и для Тертуллиана, некоторые положения эпикуреизма казались вполне здравыми38 – прославление дружбы, милосердия, прощения и неприятие мирского тщеславия, – в первой половине IV века стало ясно: атомистическое учение должно исчезнуть. Последователи Эпикура к тому времени нажили врагов и за пределами христианского сообщества. Когда император Юлиан Отступник (ок. 331–363), решивший возродить язычество в противовес наступавшему христианству, составил перечень трудов, которые необходимо читать священникам, то специально указал: «Нам не следует обращаться к трактатам эпикурейцев»39. Евреи называли всех, кто отходил от раввинской традиции, apikoros– эпикурейцами40.

Для христианства же эпикуреизм представлял самую серьезную угрозу. Если дать волю идее Эпикура о смертности души, писал Тертуллиан, то обнажится и рухнет основа христианской морали41. По Эпикуру, «если страдание незначительно, говорил он, то им можно пренебречь, если оно тяжелое, то продлится недолго». Для христианина важно верить в то, что страдание и боль могут быть вечными. «Эпикур губит религию», – писал другой Отец Церкви. Уберите идею Провидения, и «в жизни воцарятся смятение и хаос»42.

Апологеты христианства должны были изыскать способы борьбы против эпикуреизма. Осмеивать пантеон языческих богов не имело смысла, поскольку эпикуреизм сам развенчал святость божеств и религиозную мифологию. Оставалось только представить основателя Эпикура в другом свете – в образе не апостола умеренных развлечений и наслаждений, а Фальстафа невоздержания. Эпикур – болван, свинья и психопат. В таком же виде надо изображать и его главного последователя Лукреция.