Ренегаты

– Они, безусловно, мыслят, но тут другое. У этих существ коллективный разум. Отдельные особи – ворфы, например, – в своих действиях руководствуются программой, заложенной природой, и приказами управляющих, а вот капестанг – это настоящий мозг, такой же, как у вас и у меня, но с более широкими возможностями. Он может принимать решения, он способен к абстрактному мышлению и даже… – старик наклонился над столом, заглянул Сотникову в глаза, – умеет творить, создавая произведения искусства. Да, молодой человек, да, не удивляйтесь – я изучал трех капестангов, общался с ними, так вот, все они создавали скульптуры и рисунки. Конечно, это было весьма своеобразное творчество, учитывая, какие материалы они использовали, но…

– А какие материалы? – заинтересовался Олег.

– Собственные выделения, – улыбнулся профессор. – Нет, не то, о чем вы подумали, – эти существа выделяют переувлажненный кремнезем, что-то вроде глины. Из него они делают кубы и пластины, а когда те высыхают, либо вырезают фигуры, либо наносят изображения. И вот представьте себе – именно с помощью этих… произведений искусства мы и общаемся. Это своеобразное скульптурное письмо, да-да, объемный, трехмерный язык символов, который я изучил в совершенстве. Я по просьбе Николая Михайловича леплю из глины фигурки, передаю их инсектоидам, а они отвечают.

– Ничего себе! – покачал головой Олег.

– Подождите удивляться. – Воодушевленный профессор вскочил и забегал по комнате, размахивая руками. – Поскольку мозг инсектоида, даже если это рабочая особь, намного сложнее человеческого, ему доступны различные уровни передачи информации. Наши фигурки являются только первым, тактильно-осязательным, если можно так сказать, слоем, чем-то вроде приветствия и приглашения к разговору, а далее запускаются сложнейшие процессы, и общение переходит на ментальный, ну или, если хотите, телепатический уровень.

– Так они что, экстрасенсы, что ли? – удивился Олег.

– Ну, можно и так сказать. – Профессор остановился, выставив тонкий желтый палец, нацеленный на Олега. – И главное, молодой человек: это совершенно особый вид прогресса – не научно-технического, а биологического, понимаете? И никакая высоко– или низкомолекулярная чума его не сможет остановить! Говоря начистоту, если бы инсектоиды захотели, они захватили бы все обитаемые миры. У них невероятно высокая репродуктивная функция, они ее ограничивают искусственно.

– Как китайцы… – прошептал Сотников. Ему вдруг расхотелось пить чай и слушать профессора дальше – в мозгу возникли образы тысяч инсектоидов, сплошной лавиной катящихся по улицам Москвы. Монстры раздирали людей на куски, получая так любимую ими «костную ткань».

– Слава науке, им этого не нужно. – Профессор не заметил перемены настроения своего собеседника. – Причем, как я выяснил, отсутствие экспансических тенденций связано с какими-то религиозными моментами. Это еще один пласт исследований, приступить к которому я планирую в следующем году. Ну, вводную, так сказать, часть я вам прочел, а теперь, молодой человек, прошу вас: задавайте вопросы.

Профессор уселся на стул, сложил руки на груди и гордо посмотрел на Сотникова. Олег отвел взгляд – ему было неловко – и обратил внимание, что за окном смеркается. Пора было уходить – Эль Гарро велел вернуться до первых звезд.

– Скажите, – болтая в чашке остатками чая, спросил он. – А как все же выглядят фигурки? Дело в том, что я художник…

– А-а-а! – Профессор шутливо погрозил Сотникову пальцем. – Профессиональный интерес? Понимаю, понимаю. Извольте, я покажу вам парочку. В переводе на человеческий язык они означают что-то вроде: «Я готов к диалогу».

Проворно поднявшись, старик распахнул дверцу шкафа и поставил перед Олегом пару вылепленных из глины изделий. В голове у Сотникова сразу возникло так любимое Мельманом определение «инсталляционный объект». Впрочем, бесформенные куски глины можно было назвать и абстрактными скульптурами – левая походила на рожающую пятиногую женщину, правая – на хоккейного вратаря без рук.

– С-спасибо, – кивнул Олег. – Очень, знаете ли, познавательно. Вы меня простите, но меня ждут. Огромное спасибо вам за… ммм… лекцию.

– Лекцию! – со вкусом произнес профессор. – Именно лекцию, да-да. И вы можете гордиться, молодой человек, что стали первым, кто ее прослушал. О, придет время, и я прочту целый курс лекций по цивилизации инсектоидов. Я объеду с ними весь мир! Париж, Лондон, Нью-Йорк…

Сотников поднялся, протянул старику руку.

– Спасибо еще раз. Чай тоже выше всяких похвал.

– Да-да… – пробормотал профессор. Глаза его затуманились – видимо, он грезил о своем будущем триумфе. – Всего вам доброго…

Олег вышел и увидел, что ночь уже вступила в свои права. Опрометью, постоянно озираясь, он бросился к избушке, где отдыхал Эль Гарро, и три раза долбанул в дверь кулаком.

– Чего бьешься, как баран о столб, амиго? – хмуро спросил капитан, открывая дверь. – Вижу, профессор нагрузил тебя по полной программе. Заходи.

Сотников вошел, запер дверь и сел на свою кровать.

– Мне страшно, – сказал он без обиняков.