Ренегаты

Ну, вот и все. Остались мы –
Я и Андрюха с Костромы,
В живых на блокпосту среди акаций.
Есть пулемет, есть автомат,
Есть мой подствольник без гранат,
И есть, конечно же, комбат, но тот – по рации.
Комбат по рации кричит:
«Всем действовать по плану «Щит»!»
А нам с Андрюхой все равно – что щит, что меч…
Наш лексикон предельно прост,
Идет атака на блокпост,
Нам не до планов, нам бы головы сберечь.
Горящих скатов черный дым,
Орем: «Спецназ непобедим!»,
Хоть черным стал Андрюхин
Краповый берет. И у его КПВТ[8]
Уж интонации не те:
Как говорится, чем богат – другого нет.
Я посчитал сквозь эту тьму –
Примерно сорок к одному,
А это – пуля или плен, одно из двух.
Мы оба поняли – хана,
Но тут… очнулся старшина.
И матом поднял наш почти упавший дух!
Я слышу, он орет сквозь дым:
«Ща рукопашную дадим,
Ядрена сила, чтоб твою державу мать!
Вот этот краповый берет –
Бесплатный пропуск на тот свет
Для тех скотов, что захотят его сорвать!»
А дальше было как во сне:
Пришли ребята на броне,
Кругом свои, и наша кончилась война.
А мы стоим как дураки –
Спина к спине, в руках – штыки.
Акации, блокпост и тишина…
И что-то говорит комбат,
И мы смеемся невпопад,
И матерится, как сапожник, старшина –
Мы были здесь и не сдались,
Но пятерых не дождались –
Кого-то – мать, кого-то – дочь, кого – жена…
Я поднимаюсь во весь рост,
За мной расстрелянный блокпост,
И сам не верю, что я цел и невредим.
И краскою на блокпосту,
Чтоб было видно за версту,
Я написал: «Спецназ непобедим!»

Вот примерно так там все и было… У нас с Костылем ситуация, с одной стороны, получше, чем на войне, а с другой – мы в полной заднице. Когда вокруг тебя люди с автоматами, воюющие на той же стороне, что и ты, ты как бы перекладываешь на них часть своих тревог и волнений. Еще часть, причем большую, берут на себя отцы-командиры. Среди них встречаются, конечно, и самодуры, и просто откровенные дураки, способные загнать подчиненных на тот свет скорым маршем, но тем не менее главная сила настоящей регулярной армии – властная вертикаль. Ты исполняешь то, что приказали, и чем четче и лучше ты это делаешь, тем быстрее твоя армия победит. Это тоже аксиома. За тебя думают другие, и от этого ты немного крепче спишь и точнее стреляешь.

А тут мы оказались в ситуации, когда против нас опытный и сильный враг, а за нас – только мы сами, два полуголых человека в чужом мире, пытающиеся выполнить подписанный контракт, а если по-честному – просто заработать немного денег себе на старость. Черт, если бы я мог, открыл бы Портал прямо сейчас и сдернул отсюда домой…

Эти мои в общем-то невеселые мысли прерывает тихий скрип двери. На крыльце появляется Костыль с каким-то тряпьем в руках. На плече у него висит кожаная сумка, под мышкой зажат ополовиненный каравай белого хлеба.

– Тихо? – спрашивает он.

– Вроде да. – Я поднимаюсь, перевешиваю контейнер за спину, протягиваю руки. – Давай, чего взять?

– Погоди, отойдем. – Костыль делает несколько шагов с крыльца, я иду за ним, и тут за нашими спинами раздается грубый голос:

– Хеле! Балло саро!

Мы замираем – не столько из-за слов, сколько от зловещего металлического щелчка, который их сопровождает. Костыль поднимает руки, хлеб и одежда падают на землю. Я следую примеру напарника.

– Камре! – приказывает голос. Человек говорит по-хеленгарски. Вначале он потребовал остановиться и поднять руки, теперь велит повернуться. Поворачиваемся – что еще остается?