Рене по прозвищу Резвый

— Мадемуазель, не знаю вашего имени! Мадемуазель, просыпайтесь!

Она открыла глаза, на веках которых почти не было ресниц, дернулась, пытаясь отползти от него подальше, и злобно зашипела. Зубы у нее оказались мелкие и острые, как у рыбы.

— Мадемуазель! — торопливо заговорил Рене, поминутно оглядываясь. — Мадемуазель, я не знаю, понимаете ли вы наш язык, но я хочу всего лишь помочь! Вы запутались в нашей сети, и я вытащил вас вместе с рыбой. Я освободил ваш хвост и сейчас хочу просто… — Рене хотел сказать «выбросить вас за борт», но счел это выражение недостаточно вежливым и заменил его нейтральным: — Помочь вам спуститься в море. Вы позволите?

Она молчала, глядя на него огромными немигающими глазами. Коротко выдохнув, Рене подошел к ней и просунул одну руку ей под хвост, примерно в том месте, где у земной женщины находились бы колени, а вторую положил повыше талии. Взгляд он благоразумно устремил вдаль, чтобы не пялиться на ее обнаженную грудь (весьма и весьма аппетитную) и плоский красивый животик, плавно переходящий в хвост. Русалка никак не возразила против его действий, и Рене, осмелев, поднял ее и понес к борту. Когда ему осталось сделать всего два шага, она вдруг заговорила на чистейшем французском языке:

— Ты действительно хочешь отпустить меня, не попросив ничего взамен?

Но Рене было не до удивления и не до разговоров. Как раз в этот момент он расслышал голоса выходящих из трюма пиратов, и лучшей наградой, которую он мог получить от русалки, это как можно быстрее отделаться от нее.

— Отчего же, попрошу, — сохраняя легкомысленный тон, сказал он. — Плывите далеко, живите долго и не попадайтесь больше в рыбацкие сети.

— И все? — удивилась она.

— И все, — согласился Рене. Глянул за борт, где весело плескалась зеленоватая вода, потом на русалку. — Ну что, мадемуазель, вы готовы?

— Постой, неужели тебе ничего не нужно? — остановила его морская дева, удивленно мигая большими глазами.

— Конечно же, нужно, мадемуазель, — терпение Рене было на исходе, — мне нужно вернуться домой с кучей золота и отомстить своим братьям. Но в этом вы мне вряд ли можете помочь, так что не будем зря терять время!

— Мстить братьям? — удивилась она. — Как? И зачем?

— Как? — переспросил Рене. — Ну, как обычно мстят? Убивают. Или калечат. А зачем… Затем, чтоб больше так не делали!

— Разве тебе их не жаль? Ведь они твои братья!

— Не жаль, — буркнул Рене. Жаль, не жаль, какое ей до этого дело? Они-то его не пожалели. — Разве вы не знаете, что самые близкие люди обычно причиняют самую большую боль? — повторил он для пущей убедительности сентенцию Жиля.

— Вот как. Значит, золото и месть, — разочарованно протянула русалка. — А близкие причиняют только боль. Неужели ты думаешь, что золото и месть могут сделать тебя счастливым?

— Ну не знаю, — пожал плечами Рене, оглядываясь по сторонам. — Месть даст мне возможность получить обратно мой баронский титул и имение, а золото… Как говорил мой отец, счастье не в золоте, а в его количестве! Не вижу ничего плохого в том, чтобы заработать немного денег перед возвращением домой.

О том, что ему, возможно, придется откупаться от правосудия, Рене благоразумно умолчал. Однако русалка смотрела на него таким понимающим взглядом, что он ощутил неприятную уверенность, что она и так все знает.

— Как же люди все-таки предсказуемы, — сказала она после недолгого молчания. — Скоро совсем помешаетесь на своих деньгах. Ну хорошо, я тебе помогу. Однако за предсказуемость ты мне заплатишь!

Она погрозила ему пальчиком с зеленым ноготком и, сделав резкое движение, вдруг выпрыгнула из его рук. Ее изящное тело описало плавную дугу и почти без всплеска ушло под воду. Потом она вынырнула, махнула ему рукой и скрылась под водой уже окончательно.

Рене с минуту смотрел ей вслед, пытаясь увидеть между волнами ее зеленоволосую голову, но ничего не увидел и пошел собирать разбросанную по палубе рыбу. Уже через полчаса он вспоминал не столько о русалке, сколько о ее груди, клятвенно обещая себе в первом же порту посетить веселый дом. А через час и вовсе забыл о своем странном приключении. Подумаешь, русалка, рыба — она рыба и есть.