ReMind

– Тогда зачем ты сказала это? – спросил я, с трудом сдерживая грустные нотки в голосе. – Это уже даже не смешно, Клейн. Я не знаю, что мне надо делать, на что мне рассчитывать. Ты продолжаешь общаться со мной, мило улыбаться, позволяешь заходить к тебе домой, но я все еще не знаю, для чего это?

Да, настало время откровенных разговоров. Плотина, сдерживающая все это время мои мысли и слова, была прорвана, и теперь я просто не смогу остановиться, я продолжу говорить и говорить, рассказывая все, что у меня томилось на уме последнее время:

– Ты особенный человек, Клейн, ты пробуждаешь во мне столько эмоций каждым своим действием, каждым словом. Я нахожусь во тьме, не зная, какой шаг следует предпринять, как себя вести, потому что не знаю, как ты относишься ко мне. Пожалуйста, скажи это. Скажи, кто я для тебя?

Это случилось, теперь у нее не останется выбора. Следующие секунды решат все, ведь Клейн не из тех, кто начнет смущаться и даст невнятный ответ или уйдет от этого вопроса.

Она смотрела на меня серьезными глазами, плотно сжимая губы. Я стойко выдержал этот раздирающий душу взгляд, отвечая тем же. Это не продолжилось долго, Клейн решила подойти ближе. Она приблизилась вплотную, и ее голова почти оказалась на моей груди. Тело пробрала мелкая дрожь, и я чуть не отступил назад от неожиданности, но Клейн схватила правой рукой мою одежду и не дала даже пошатнуться. У меня перехватило дыхание от таких резких и молчаливых действий. Я отчетливо слышал ее мягкое размеренное дыхание и чувствовал тепло тела. Такое приятное, всеобъятное.

– Что ты…? – успел спросить я, прежде чем язык перестал слушаться.

Мне пришлось отвернуться в сторону от смущения, но я тут же почувствовал теплую руку у себя на щеке, мягко возвращающую голову в прежнее положение. Клейн смотрела прямо на меня, не моргая и не отводя свои прекрасные глаза, она словно требовала от меня того же.

– Джек, – нежным голосом произнесла она мое имя.

Я никогда раньше не слышал от нее такой интонации, теплой, ласковой, полной чувств. Я был готов заключить эту девушку в свои объятия и страстно поцеловать в этот же момент.

– Ты для меня отличный слушатель и собеседник, – услышал я слова, произнесенные обычным тоном.

Кажется, в этот момент я почувствовал, как трескается на части сердце. Рука Клейн отодвинулась от моей одежды, возвращаясь в карман владелицы, а сама Клейн отошла на пару шагов назад, продолжая смотреть на меня, следя за реакцией. Я со всей силы сжал руки в кулаки, костяшки отозвались болью, горький ком подступил к горлу, я чувствовал, как что-то давит на душу.

– Зачем? – спросил я ледяным голосом, закрывая глаза. – Зачем ты это делаешь?

– Ты делаешь то же самое со мной постоянно, не желая открыться полностью, – объяснила Клейн.

Как?! Как ты можешь быть в этом настолько уверена? Разве это что-то настолько очевидное? У меня на лице написано “владеет суперспособностями”? Да, ты права, я скрываю это от тебя, но ты не можешь наверняка знать такое, ты просто игнорируешь все мои попытки создать что-то без применения этих чертовых сил.

– Тогда я пойду, – решил я, чувствуя, что еще немного, и мое тело упадет на колени и начнет бить кулаками асфальт.

– Пока, Джек, – согласилась Клейн и все также спокойно зашагала в сторону своего дома.

Глава 10. Девятый родной потолок

Кресло полетело так высоко, что зацепило висевшую под потолком люстру, снося ее начисто. Осколки посыпались на отвратительного цвета линолеум, громко стуча. Следующей в стену полетела картина, сорванная с другой стены, за ней – тарелки со стола, а после и сам стол. Мне было плевать, если кто-то заявится на шум. Я просто хотел выпустить пар. Все кончено, не так ли? Все было зря. Лишние действия, лишние мысли, переживания. Часы потраченной впустую жизни, которые обернулись лишь болью и тягостными воспоминаниями. Теперь уже ничего не исправишь. Я рухнул на пол рядом с диваном, прислоняясь к нему спиной и хватаясь руками за голову.

– Я все еще люблю тебя, Клейн. Я никогда не стану использовать на тебе свои силы, никогда.

Слова, оторванные прямо от сердца. После этого случая я стал любить ее еще больше, хоть и казалось, что больше уже невозможно. Неважно, какие действия я сейчас совершу, как далеко зайду в использовании своих способностей. Даже если я осчастливлю всех людей на этой планете или выставлю себя нобелевским лауреатом, богатейшим человеком на Земле, правителем огромной страны, это неважно. Ее отношение не изменится, ведь Шейн был прав. Чувства нельзя вызвать, нельзя заставить человека быть с тобой, и она мне ничем не обязана. Мне не на кого злиться, только на себя. За то, что поддался слабостям, позволил чувствам контролировать себя. Я целиком заслужил эту боль.