ReMind

И теперь этот путь привел меня сюда. На пол той самой комнаты, где я впервые преступил черту, что очень быстро обернулось тенденцией. Зрители постепенно рассосались, оставив наглого избитого паренька в собственных мыслях. Что же еще остается делать после получения побоев, как не предаться воспоминаниям? Как я докатился до такой жизни, где свернул не туда, возможно ли все исправить? В какую сторону мне надо двигаться, чтобы перестать испытывать это вечное чувство неудовлетворенности, тревоги и усталости? Я так сильно недоволен своей жизнью, даже несмотря на то, что заранее обладаю куда большими возможностями, чем кто-либо другой. Это абсурдно. Так плохо мне не было уже очень давно. Я настолько раскис, что даже жалею о том, что сделал с этим парнем. Я ведь не чудовище, нет, я никогда не хотел быть таким, не ставил себе целью угнетать всех, кто меня окружает, привнося хаос, раздор и боль в этот мир. Этот человек имел полное моральное право побить меня после всего произошедшего. Черт, да я бы на его месте одними синяками не ограничился. Я бы обидчика сестры обрек на такие проклятия, о которых в нацистских концлагерях даже не слышали. Я так устал от ежедневно выливающейся грязи. Одиноко, грустно, холодно. Почему рядом нет никого, кто смог бы поддержать, посоветовать что-то, убедить, что не все так плохо?

Грустная улыбка прорезала побитое лицо, заставив скулы болеть. Я осознал, что на самом деле такой человек есть, и он сам заявлял об этом неоднократно. Неужели я действительно готов пойти на такой шаг? Это ведь именно то, чего незнакомец и добивается, но… какая разница? Разве станет хуже, если я просто поговорю с ним? Без криков, угроз и прочего съедающего душу негатива. Мне это так необходимо сейчас, и только тот, кто знает мой секрет, способен выслушать. Это единственный выход. К черту гордость, я должен выговориться, а тебя, воображаемый слушатель, категорически не хватает для этого.

Наконец я смог заставить себя поднять больное тело с пола и подойти к двери, чтобы закрыть ее на ключ. Больше не буду так легко открывать ее каждому постучавшему. Всякий новый посетитель доставляет мне в два раза больше проблем, чем предыдущий. После этого я впервые пожалел, что в комнате нет ни одного зеркала. Хотелось бы оценить степень повреждений. Боль и форма ощупываемых ран дают понять, что прилетело мне очень неплохо, однако я не какой-то там неженка, чтобы сразу бежать в полицию и жаловаться, верно? К тому же вряд ли меня там сегодня ожидал бы радужный прием. Как-нибудь перетерплю.

Убедившись, что никто больше не желает нарушить мое спокойное одиночество, я, стараясь не трогать руками ноющие от боли места и терпя неудобства, сел за компьютер. Все еще с трудом верю, что вновь соглашаюсь на этот шаг. Неужто я так сильно отчаялся? Доверяться незнакомцу, который вызывает у тебя столько ненависти и раздражения лишь потому, что не способен излить душу никому другому. Я ведь не просто так постоянно разговариваю с воображаемым слушателем, это явный признак одиночества и горечи, из-за которой и рождается вся эта ненависть и мрачные ситуации в моей жизни. Спустя всего несколько секунд после начала звонка голос незнакомца громко и отчетливо поприветствовал меня:

– Доброе утро, Джек. Ты хорошо выспался? Можешь не отвечать, я и так уже все знаю. А ты плохо выглядишь. Я бы с удовольствием вмешался в ситуацию и помог тебе, но… сам понимаешь. Ты это вполне заслужил, да и не думаю, что мой бескорыстный акт альтруизма послужил бы для тебя уважительной причиной, чтобы не подбрасывать гадости в воспоминания наглого преследователя.

– Каким образом ты смог прислать мне сообщение, увидеть эту сцену избиения и успеть вернуться домой для приема этого вызова? – искренне недоумевал я, даже не разозлившись привычной манере разговора данного собеседника. – У меня что, скрытые камеры по комнате расставлены? Надеюсь, ты не смотришь, как я сюда девушек вожу?

– Можешь об этом не беспокоиться, Джек, меня не интересуют подобные вещи, – ответил вторженец в частную жизнь. – Хочу сказать, что очень ценю твой выбор вновь поговорить со мной. Я вижу, что исправление идет в правильном ключе. Ты даже разговариваешь теперь спокойным тоном. Неужели для такого эффекта требовалась лишь пара ударов в лицо?

– Мне не нужна никакая терапия от чужого человека, чтобы вести себя по-человечески, – он опять вызывает у меня раздражение, как будто специально это делает. – Я в состоянии сам контролировать свое поведение при желании.

Единственным ответом послужила горькая недоверчивая усмешка, раздавшаяся из наушников, после которой раздался тот самый саркастичный голос:

– Как скажешь. Если ты целенаправленно ведешь себя как тварь, то это проблема другого рода, но что-то мне подсказывает, что это просто единственный способ решать проблемы, который ты знаешь.

По какой-то причине мне от этого разговора легче не становится. Он точно навязывается в мою жизнь с целью помочь, или наоборот? Хочет вогнать в еще большее отчаяние?