Ремесло древней Руси

Среди политических деятелей Новгорода Василий стоит не совсем одиноко: столетием раньше «простая чадь» поставила рядом с архиепископом двух мужей, один из которых был известный нам Микифор «щитник», т. е. опять-таки связанный с кузнечным делом[1728]. В XIV в. с Василием Каликой можно сближать архиепископа Алексея, выходца из среды софийских клирошан, среды, считаемой исследователями наиболее восприимчивой к демократическому вольнодумству ересей. Наличие в составе кузьмодемьянского братства широко образованного путешественника и выдающегося писателя интересно как показатель известной притягательной силы у самого братства. Продвижение же своего кандидата (может быть после 8 месяцев борьбы) на пост архиепископа свидетельствует о той важной роли, какую играли объединения черных людей в политической жизни государства в XIV в.[1729]

Один дополнительный штрих к облику Василия Калики дают нам былины Новгородского цикла.

Неоднократно отмечалось, что эти былины в синтетических образах отражают напряженную классовую борьбу в Новгороде XIII–XV вв. Особенно это относится к былине о Ваське Буслаеве, в которой богатому удалому молодцу Ваське противопоставлены посадские мужики и «старчище-пилигримище», пытающийся остановить буйствующую дружину молодого боярина.

В. Келтуяле принадлежит интересная гипотеза: в «старчище-пилигримище», у которого на голове шляпа земли греческой, а в руках каличья клюка, он видит Василия Калику[1730].

Ничто не противоречит этому допущению: «пилигримище» является синонимом «калики», действия владыки Василия в 1342 г. (когда он был, очевидно, уже не молод)[1731], очень напоминают былинного героя.

Симпатии Василия и «старчища-пилигримища» лежат на стороне черных посадских людей. Если это допущение верно, то интересно, что исторической канвой для былины послужила деятельность именно архиепископа Василия, современника и участника бурных событий XIV в.

Итоги данной главы могут быть сведены к следующим положениям:

1. Прямых указаний источников на существование в русских городах XIV–XV вв. ремесленных корпораций с оформленными уставами в нашем распоряжении нет.

2. Источники последующей эпохи (XVI–XVII вв.) содержат ряд разрозненных данных об элементах цехового строя в русских городах. Нередко эти элементы находятся уже в стадии разложения, что может свидетельствовать об известной длительности их предшествующего развития.

3. Общая обстановка развития городского ремесла (степень дифференциации, техническая оснащенность, участие ремесленников в городском самоуправлении, ожесточенная классовая борьба) позволяет сопоставлять наиболее крупные русские города XIV–XV вв. с городами Западной Европы, для которых на этом этапе характерно развитие ремесленных корпораций.

4. Внешними признаками западных средневековых цехов в ранний период их развития были:

а) церкви, построенные в честь покровителя данного ремесла;

б) пиры и праздники, на которых обязаны были присутствовать нее члены цеха.

5. Розыски косвенных данных о русских средневековых корпорациях позволили установить:

а) существование христианских покровителей кузнечного дела (Кузьма и Демьян);

б) наличие кузьмодемьянских церквей в городах XII–XVII вв.;

в) расположение церквей во имя покровителей кузнечного ремесла в кузнецких слободах XIV–XVII вв.;

г) существование в Новгороде в XIV в. пиров-братчин, посвященных Кузьме и Демьяну;

д) предположительно устанавливается участие в XIV в. представителя кузьмодемьянского братства кузнецов в управлении городом (владыка Василий Калика 1331–1353 гг.).

Заключение

Обзор русского ремесла закончен. Мы начали его с глубокой древности, когда первые славянские мастера, окруженные суеверным почитанием сородичей, овладевали тайнами варки железа, закалки стали, литья золотистой меди, и довели до той эпохи, когда ремесло вновь оправилось после тягчайшего разгрома татарами и прочно стало на путь широкого, общерусского развития в великом княжестве Ивана III. Дальнейшая история русского ремесла должна стать предметом специального рассмотрения.

Далеко не все разделы истории русской промышленности-были в равной мере освещены источниками. Стремление возможно полнее изучить каждый технический прием, каждую отдельную отрасль ремесла неизбежно нарушало хронологическую последовательность и плавность изложения в пределах одной эпохи. Автору не удалось довести до исчерпывающей глубины исследование всех частных вопросов, но многие из них могут послужить темой особых научных разысканий. В этой книге сделана попытка рассмотреть весь ход развития русского ремесла на фоне экономической и общественной жизни древних славян, Киевской Руси и северо-восточной Руси XIII–XV вв. Ввиду спорности многих существовавших в буржуазной историографии утверждений, приходилось неоднократно отвлекаться в сторону от основной темы. Так было, например, при рассмотрении так называемой «готской теории», относившей к готам лучшие изделия славянского ремесла IV–VII вв.