Ремесло

В общем, круг замкнулся. Комитет просигналил Туронку, Туронок, одержимый рвением холуя, устроил весь этот спектакль. Издательство умыло руки. Что им готовый типографский набор?! Подумаешь, убытки… Государство не обеднеет. У него можно красть до бесконечности…

Я пошел к Григорию Михайловичу Скульскому. Бывший космополит, ветеран эстонской литературы мог дать полезный совет.

Григорий Михайлович сказал:

– Вам надо покаяться.

– В чем?

– Это неважно. Главное – в чем-то покаяться. Что-то признать. Не такой уж вы ангел.

– Я совсем не ангел.

– Вот и покайтесь. У каждого есть в чем покаяться.

– Я не чувствую себя виноватым.

– Вы курите?

– Курю, а что?

– Этого достаточно. Курение есть вредная, легкомысленная привычка. Согласны? Вот и напишите:

«Раскаиваясь в своем легкомыслии, я прошу…» А дальше – про книжку. Покайтесь в туманной, загадочной форме. Напишите Кэбину…

– А вам приходилось каяться?

– Еще бы. Сколько угодно. Это мое обычное состояние.

– В чем?

– В том, что я готовил покушение на Уборевича. К счастью, в этот момент Уборевича арестовали. За покушение на Блюхера, если не ошибаюсь. А Блюхера – за покушение на Якира. А Якира…

Таллиннская эпопея завершилась. Я уезжал в красивом ореоле политических гонений. Какие-то люди украдкой жали мне руки:

– Ты не один, старик!

Ходили слухи, что я героически нес крамольный транспарант от Мустамяэ до здания ЦК. А выступал – не то за легализацию бриджа, не то за освобождение штангиста Мейуса, который из ревности придушил свою жену…

Я убедился, что все бесполезно. Купил билет до Ленинграда. Перед отъездом написал Кэбину.