Реликварий

Когда Сноу отчаянно замахал рукой, призывая скорее плыть к восходящей трубе, Марго вдруг почувствовала сильный рывок за ноги. Казалось, течение уносит ее назад, в сторону сборного пункта. Потом все исчезло и вода вдруг сделалась какой-то необычайно вязкой. Долю секунды Марго неподвижно висела в этой вязкой воде, а потом из железной трубы со страшной силой вырвался бурлящий поток ржавчины. Труба задрожала. Марго почувствовала, как ее швыряет из стороны в сторону, от стенки к стенке. Загубник выскочил изо рта, и она отчаянно замахала руками, стараясь выудить дыхательный аппарат. Еще один толчок – и Марго ощутила, как ее засасывает вниз, в трубу под ногами. Она отчаянно пыталась плыть вперед, но какая-то неодолимая сила затягивала ее вниз, все глубже и глубже в черную бездну. Течение колотило ее о стенки. В тусклом свете фонаря высоко над собой Марго увидела Пендергаста – он протягивал ей тонкую, изящную руку. Последовал новый удар, и металлическая труба, протестующе скрипя, сомкнулась над ее головой. Под несмолкаемый аккомпанемент ударов Марго погружалась все глубже и глубже в водную тьму.

63

Х ейворд легкой трусцой бежала по молу к оркестровой раковине. Рядом с ней рысил Карлин. Несмотря на могучее сложение, он бежал легко, с грацией прирожденного атлета.

Здесь, в темноте парка, шум, прежде отдаленный, сделался громче. Казалось, что странный улюлюкающий звук живет собственной жизнью. Всполохи пламени окрашивали клубящийся над головой дым багровыми отсветами.

– Господи, – произнес на бегу Карлин. – Да здесь, наверное, миллион человек. И все хотят друг друга прикончить.

– Так оно и есть, – ответила Хейворд, завидев передвигающийся бегом отряд Национальной гвардии.

Они миновали Горбатый мост, обогнули Променад и оказались у линии полицейских кордонов. Весь Поперечный проезд был уставлен машинами прессы с работающими на холостом ходу двигателями. Над головой кружил пузатый вертолет. Перед террасой Замка полукругом стояли полицейские. Лейтенант велел пропустить Хейворд и Карлина. Они миновали террасу и быстро поднялись по ступеням на стены Замка. Там, среди полицейского начальства, командиров Национальной гвардии и каких-то нервозного вида типов, орущих в мобильные телефоны, стоял Хорлокер. Последний раз Хейворд видела шефа полиции четыре часа назад. Теперь он выглядел лет на десять старше. Шеф разговаривал с невысокой, хорошо одетой дамой лет пятидесяти пяти. Точнее, он внимательно слушал то, что говорила дама не терпящим возражения тоном. Приблизившись, Хейворд узнала миссис Вишер, лидера движения «Вернем себе наш город».

– …злодеяния, невиданные в нашем городе! – говорила миссис Вишер. – Сейчас, пока мы с вами беседуем, по меньшей мере дюжина моих лучших друзей страдает на больничных койках. И одному лишь Богу известно, сколько еще достойных людей получили увечья. Я обещаю вам, как уже обещала мэру, что на город обрушится ливень судебных исков. Ливень, мистер Хорлокер!

– Миссис Вишер, – предпринял героическую попытку шеф, – мы получили сведения, что молодые люди из числа участников демонстрации первыми инициировали беспорядки…

Но миссис Вишер его не слушала:

– И когда все это закончится, когда парк и улицы города будут очищены от грязи, мусора и обломков, наша организация сделается сильной как никогда. Если мэр испугался нас сегодня, завтра он будет трепетать в десять раз сильнее. Смерть моей дочери стала той искрой, которая зажгла пламя нашего священного дела. От этого гнусного нападения на нас и на наши свободы запылает небывалый пожар! Не рассчитывайте, что…

Хейворд отошла, решив, что сейчас, видимо, не самое лучшее время для разговора с шефом. Кто-то потянул ее за рукав. Обернувшись, она увидела Карлина. Ни слова не говоря, он показал через Эспланду в сторону Большой лужайки.

Хейворд посмотрела – и застыла на месте.

Большая лужайка превратилась в поле боя. В адском, мерцающем свете многочисленных маленьких костров, которыми стали урны, группы людей сталкивались и расходились, наступали и отступали, чтобы тут же атаковать вновь. В отблесках пламени было видно, что некогда ухоженное, похожее на ковер из травы поле, превратилось в свалку мусора. Темнота и грязь не позволяли определить, кто из сражающихся бездомный, а кто – законопослушный налогоплательщик. С запада и востока от лужайки в два ряда стояли полицейские автомобили. В дальнем углу сбились в кучку несколько элегантно одетых людей – все, что осталось от элиты движения «Вернем себе наш город». Они, видимо, сообразили наконец, что полуночное бдение на Большой лужайке скорее всего не состоится. От периферии лужайки к центру медленно продвигались отряды полиции и Национальной гвардии. Защитники правопорядка работали дубинками, разгоняя дерущихся. Тут же производились и аресты.

– Во дерьмо! – выдохнула Хейворд. – Туда их…

Карлин изумленно поглядел на нее и неодобрительно кашлянул.