Реликт (том 2)

— По запрашиваемому объекту объявлен императив «абордаж», — пришла информация от дежурного. — Время подготовки — полчаса.

Видимо, та же информация поступила и Грехову, потому что он машинально взглянул на мелькавшие в стене напротив цифры времени. Но он слышал и передачу Ратибора, хотя и не выдал своих чувств.

— Задержите разработку императива, — передал быстро Ратибор. — Найдите комиссара-два и передайте ему мой при… мою просьбу. Я все объясню.

— Это ответ, — сказал наконец Грехов. — Один из первых интеллектуальных компьютеров лет триста назад сочинил стихи: «Я тоже дитя вечности в пути без цели и конца»{47}. Так вот и я дитя вечности… и Конструктор. И путь у нас долгий.

— То есть… вы хотите сказать?..

— Да, мастер, я ухожу. С ним. Далеко. Искать тех, кто должен был появиться в результате эксперимента Конструктора с перестройкой вакуума. Помнишь, я говорил? Это правда, мы — побочные дети Конструкторов, а «настоящие», те, которых они ждали, где-то в глубинах Вселенной, их еще надо найти. Да и хочется посмотреть на иные пространства, Конструктор столько их перевидел… К тому же у нас много работы. По следу пресапиенса в нашу Вселенную «дышит» другая, и нам предстоит заняться этим всерьез. Надеюсь, нам помогут.

— Кто?

— Такие же одиночки у себя дома, как и я. Не изгои, как ты изволил выразиться, именно одиночки… люди, наверное?

В коридоре раздались чьи-то грузные шаги, сотрясающие весь дом, уже знакомые Ратибору, и в гостиную вползла наполовину черная, наполовину блистающая металлом фигура, — чужанин. Остановилась, по очереди «оглядев» всех присутствующих; Ратибор ощущал взгляд этого существа-колонии в «скафандре» своего пространства по пси-давлению, в спектре которого трудно было разобраться сразу.

— Сейчас идем, дружище. — Грехов встал. — Заберем с собой Диего и идем. Прощай, мастер. Если бы не Диего, мы бы уже не встретились.

— Диего — это… ваш домашний инк?

— Это мой друг, без него мне будет трудно.

Что-то прошелестело в коридоре, и за чужанином в комнату вошел еще один гость, с виду — обыкновенный человек в белом кокосе, с печатью озабоченности на лице, но Ратибору показалось, что земля вместе с домом вдруг зябко закачалась под ним, будто дом стоял на торфяном болоте и готов вот-вот провалиться в трясину; воздух стал ощутимо плотен, на уши навалилась душная глухота. Человек шагнул к Ратибору, знакомо прищурился, хотя Ратибор мог поклясться, что видит его впервые, и протянул руку.

— Здравствуй, крестник.

Ратибор невольно протянул свою и встретил крепкое рукопожатие.

— Это твой спаситель, — хмыкнул Грехов. — Узнаешь? — Вряд ли он меня узнает, — улыбнулся незнакомец. — Разве что по внутреннему видению?

— Вы… «серый призрак»! — глухо проговорил Ратибор.

— А ты говоришь — не узнает. — Проконсул взял свою сумку. — Пока вы тут беседуете, я заберу Диего. — Вышел.

Однако в гостиной никто не торопился начинать разговор. Две минуты прошли в молчании, пока не вернулся Грехов.

— Порядок. Идемте, у нас уже не осталось времени.

И в этот момент в проеме двери показалась Анастасия.

В комнате повисла удивительная тишина: трое визитеров давно обалдели от удивления и сидели тихо, а чужанин и «серый призрак» вдруг перестали излучать в пси-диапазоне (они разговаривали друг с другом, и очень интенсивно), замолчали.

— Уходишь? — тихо и спокойно спросила Настя.

— Да, — сказал Грехов с интонацией Железовского, оглянулся на всех, никого не выделяя. — Хотя кто знает, может быть, мы еще вернемся. Ведь истинный путь — всегда возвращение. Подождите минуту.

Они вышли.

Ратибор почувствовал звон в ушах, словно от пощечины, ноги стали ватными, воздух почему-то застрял в легких, а сердце перестало работать, превратившись в камень. Но длилось это недолго, воля вернула голове рассудок и телу жизнь, а ждать Ратибор уже научился.

Грехов отсутствовал ровно минуту, махнул рукой из коридора.

— Вперед, дети Вечности. Прощай, Берестов. Не хочешь с нами?

— Нет, — ответил Ратибор.

Чужанин, не поворачиваясь, затопал в коридор, скрылся за дверью рядом с метро, у него был свой канал транспортирования. «Серый призрак» подмигнул Берестову, потрепал его по плечу, бесшумно вышел и исчез, у него тоже был свой способ передвижения в пространстве. Грехов вошел в камеру метро, и дом опустел. И душа у Ратибора рванулась вслед за проконсулом… и вернулась обратно, потому что из кухни вышла задумчивая и грустная Анастасия.

— Ты?! — спросил Ратибор, глупея. — А он?

Настя подошла к нему вплотную, все видя и понимая, внимательно оглядела лицо, погладила по щеке, взяла за руку.

— Он уже не вернется, мастер. Поэты давно предусмотрели такие ситуации:

И дважды в эту реку не войти,
и нет пути к таинственным истокам,
где Время спит, свернувшись в плотный кокон
у Вечности на каменной груди.{48}

Ратибор начал потихоньку соображать.

— Значит, ты остаешься?

И Настя не выдержала.

— Господи, какой ты тупица!