Религер. Последний довод

— Ну что ж, — женщина сняла очки и постучала дужками по листу, — Как всегда, хороший выбор. Мальчик здоровый, активный, сообразительный. Немного хулиганистый, но это возраст, — лист лег поверх папки. — Егор, как долго мы уже с тобой работаем?

— Пять с половиной лет, — Волков подался вперед и облокотился локтями о стол. Исходя из опыта, подобные слова из уст Антонины Рудольфовны можно услышать лишь в одном случае. И этот случай возникал раз в несколько месяцев.

— Вот, Егорушка, пять с половиной лет, — директор откинулась на спинку мягкого кресла и улыбнулась. — Время-то как летит, господи-боже-мой. Как один день. А я ведь старею, Егорушка. Вот, думаю, годик-два еще поработаю — и на покой.

— Ну что вы такое говорите!

— Ох, так и есть, — отмахнулась Антонина Рудольфовна. — Пора уже и собой заниматься, своей жизнью. А то все тут, всю красоту свою положила на этих вот питомцев, — дужка очков в очередной раз припечатала к столу листок с данными ребенка, — А жизнь какая, Егорушка, сам знаешь. Цены растут, кругом ворье, бандиты. Страшно жить. Это вы, рыцари без страха и упрека, божье воинство, а я — одинокая женщина. Обычная одинокая женщина.

Религер дежурно кивал, уставившись на свои сложенные на столе ладони. О, где-то край манжета испачкал.

— А я на юг хочу, Егорушка, — женщина мечтательно вздохнула, провела рукою по волосам, — К воде соленой, к белой пене прибоя. Отдохнуть, устала.

Она замолчала, словно текст дочитала. Егор еще раз понимающе кивнул, поднял взгляд.

— Как я вас понимаю, Антонина Рудольфовна, — наступил его черед сотрясать воздух, — Но вы не поверите — как раз на днях вопрос возник о том, что нужно хороших людей как-то отблагодарить за дела их добрые. А я сразу о вас вспомнил, — Волков многозначительно поднял бровь, — Так что, думаю, с морем проблем не возникнет. Более того, — быстро опередил готовый вопрос директора Егор, — Я думаю, что вам нужно счет в ячейке проверить. Что-то мне подсказывает, что там сумма несколько выше той, что вы ожидали увидеть.

— Ой, да что ты, Егорушка, — кокетливо хохотнула Антонина Рудольфовна. — Я про море то так, к слову.

— А почему к слову? Езжайте, отдохните, — одноглазый указал на принесенную папку. — Так с мальчиком-то что?

— А что с мальчиком? — удивленно переспросила женщина. — Документы все в порядке, разрешения на месте. Ребенку, опять же, все лучше у хороших людей, чем все детство в детдоме провести. Мы же обеспечить его будущим не сможем, практически на улицу выходят детишки. А у вас хоть человеком станет, не в голоде и холоде жить будет. И потом, организацию ты представляешь авторитетную, уважаемую, с устоявшейся репутацией, так что причин отказывать у меня нет.

Пухлая ладошка легла на стол, завершая разговор:

— Забирай мальчика, Егорушка. Я распоряжусь, его в течение получаса подготовят.

В ожидании мальчика Егор вышел на улицу, закурил. Выпустил вверх длинную струю дыма, некоторое время наблюдая сквозь сизую дымку кроны деревьев. Зажал в зубах сигарету, достал из внутреннего кармана телефон. Два нажатия кнопок, быстрый набор. На другом конце ответили почти сразу.

— Алло, Николай, — произнес Волков и медленно пошел по узкой дорожке вдоль детского дома, шурша опавшими листьями. — Рудольфовна опять прибавки просит… Да… Да… Нет, проблем не было… Хорошо, думаю, не помешает. Устрой ей поездку на море, как в прошлый раз… Да, в дом отдыха… Да… Хорошо. Увидимся.

Одноглазый отключил связь, вернул телефон в карман пиджака. Хмуро усмехнулся, разрешая внутренний спор с самим собой — как долго директор не будет просить прибавки к сумме взятки. Выходило, что желание получать все больше и больше приходило к Антонине Рудольфовне все чаще и чаще. И без того, ведя двойную бухгалтерию, «почетный педагог» отстроила себе неплохой коттедж в центре города за счет денег, отведенных на ремонт детского дома. Что уж говорить о махинациях с продуктами и имуществом в стенах «Городка». Все это Егор знал и нисколько не обвинял Антонину Рудольфовну — в конечном итоге, именно эта коррумпированность и позволяла религерам получать липовые разрешения на попечительство. А возможность забирать к себе детей в ученичество являлась для всех конфессий залогом уверенного будущего, необходимым условием выживания. Потому работа с детскими домами и интернатами продолжалась в том объеме, в котором потраченные деньги итогом окупались сторицей.

Потому и увеличивающиеся вливания в карман Антонины Рудольфовны не были чем-то из ряда вон выходящим. Конечно до тех пор, пока ее запросы находятся в пределах разумного. Но стоило опасаться того, что после первого же отказа женщина пойдет на шантаж. Зная характер директора, Егор не сомневался, что жадность победит здравый смысл.

Он бросил в один из стоящих у дорожки мусорных бачков окурок, взглянул на часы.

— Молодой человек, — окликнул одноглазого испуганный старушечий голос.