Реквием по завоевателю

— Прости. Я не подумал. Вообще-то, я узнал тебя несколько дней назад. Но борода сильно меняет внешность, и я не был до конца уверен… Моя догадка подтвердилась событиями вчерашней ночи. Ты убил Бротса. А только тренированному профессионалу было бы под силу одолеть такого громилу и при этом почти не пострадать. Относительно, конечно.

Стаффа настороженно оглянулся. Слава богу, никто, кажется, не расслышал слов Кори.

Худосочный напарник Стаффы продолжал говорить, как будто ничего не произошло:

— В свое время я был преподавателем социальной психологии в университете. Многие годы я изучал проблемы государственности империи, писал научные работы, объяснял в них, почему Тибальт делает то, что он делает; какими мотивами руководствуешься в своих завоеваниях ты и твои Компаньоны. У меня была редкая голография с твоим изображением на стене.

По всему истерзанному дракой и непосильной работой телу Стаффа на какую-то секунду пробежал колючий страх.

Бросив на него сочувственный взгляд, Кори сказал:

— Я никому не скажу, друг мой Тафф. Это все твои дела, и я не хочу совать в, них нос. Я не знаю, как ты попал сюда. Надеюсь, что по такой же несправедливости, как и я. Для меня твое присутствие здесь и твои поступки — лишь редкое размывание всеобщего вселенского зла. Ложка меда в бочке с дегтем, если перефразировать известное выражение.

Некоторое время они шли молча. Потом Кори неуверенно заговорил:

— Но скажи мне, почему ты… Нет, как ты мог совершать то, что совершал в прошлом? Ты никогда не задумывался над значением своих поступков? Хороши они или плохи? Пожалуйста, ответь. Я не хочу тебя оскорблять, не буду и упрекать. Чисто научное любопытство. Я много занимался проблемами личности, и мне очень интересно, какие у тебя были мотивы, что влияло на тебя?

Стаффа опустил взгляд в песок, чтобы скрыть свою тревогу.

— Можешь не отвечать сейчас, друг Тафф, — послышался голос Кори. — А если вообще решишь больше не говорить со мной, я не обижусь. Это твой выбор. — Он горько рассмеялся. — Чтобы убедиться в том, что я буду молчать, можешь даже убить меня. Это было бы просто прекрасно! Ты бы избавил меня от страданий и от томительных ожиданий неминуемой смерти. Я бы только попросил, чтобы ты сделал это быстро и без боли.

Стаффа закусил с ожесточением губу. Кровь толчками билась в ушах.

Они долго молчали, подтягивая на своих окровавленных: плечах одну трубу за другой к дюне, разделенной надвое рвом.

Несправедливость? Страдания? Воля Господа? Он часто смаргивал слезы боли, выступавшие на глазах. Голова раскалывалась. Сильно болела грудная клетка. Видимо, сломано два-три ребра.

Всю жизнь он причинял людям страдания. Энтропия? Не сыт ли он по горло? Он был хищником, это верно. Но как он мог ожидать от человечества выживания в надвигавшемся катаклизме, когда Сасса и Рига стукнулись лбами? И, заметим, каждая надеялась выжить.

Где же лежала правда в несправедливой Вселенной, созданной Богом? В смущении он поднял свои красные глаза на спотыкающегося Кори.

— Мне не нравится та дюна, — настороженным голосом проговорила Кайлла, когда они возвращались за новой трубой, сброшенной в связке прилетавшим ночью транспортом. — Когда мы проходим рядом с ней, у меня сильно бьется сердце. — Она опасливо оглянулась через плечо на возвышающуюся белую гору. — Дюна — убийца, Тафф.

«Что он наговорил Кори?» Он думал об этом все время, пока они работали вместе. Убить его? Может, он и правда только этого и добивается? Быстрый конец… И если он сумел опознать Стаффу, может, и еще кто-нибудь сумеет? Приступ страха поглотил остатки энергии, которые еще были в его обезвоженном теле.

Во время перерыва на воду Стаффа был молчалив. Вновь объявившийся Англо позволил им подольше посидеть в тени. А Кайллу он отвел за ближайшую дюну. Стаффа заметил похотливые искорки в его глазах… Впервые за все время пребывания здесь Командир заметил также ненавидящие взгляды своих товарищей-рабов, которыми те проводили Англо.

Целый шквал чувств обрушился на Стаффу, сердце в любую секунду грозило вырваться из груди, когда он увидел, как она возвращается с поджатым горько ртом и подрагивающим подбородком. Кайлла подождала, пока они вошли в ров, и там сплюнула на опаленный песок.

Надо было возвращаться к работе.

Стаффа шатался и прилагал невероятные усилия, чтобы не рухнуть на ровном месте. Усталое тело плохо подчинялось командам мозга, который к тому же был занят борьбой двух противопоставленных чувств: ненависти к Англо и страху за собственную, такую хрупкую, благодаря ошейнику, жизнь.

Божественное устроение? Если оно так и есть, в таком случае Бог — редкая скотина! Впрочем, и он, Стаффа кар Терма, не лучше. Это он помог Богу построить ад на земле. Это он играючи совершал многочисленные человеческие жертвоприношения.