Реквием по мечте (СИ)

— Лапти, Игорь, лапти, — кивнул он. — Только не спрашивай, откуда это название появилось. Сам знаю, что к обуви они никаким боком. Но называют их именно так, уж поверь.

— И больше никак?

- И больше никак.

С другой стороны, чему тут особенно удивляться? Например, деньги. Многие ради них готовы на все. На сделки с совестью, обманы, шантаж, даже убийство. Но называют их порой чрезвычайно презрительно: филки, бабки, капуста. Тут и когнитивный диссонанс можно заработать: готовы ради них на все, а относятся к ним таким вот образом. Ладно, пусть будут лапти.

– Скажи теперь, визит прошлой ночью, я так понимаю, был организован тобой?

– Нет, ну а что ты хотел? Вы, чужаки, убили десяток наших людей, объяснив свои мотивы практически чушью… Ну не могли ни Карабас, ни остальные, так поступить! Для чего? Ради двух каких-то баб, будь они любыми красотками? Я вез им смену, и они об этом знали. Карабас успел добыть немало вяделя, заработав тем самым кучу денег.

«Неужели тот тип соврал? Или мне врет сейчас этот?»

– Через несколько дней они оказались бы дома, где смогли бы их потратить, как только душа пожелает. И чтобы они клюнули на двух каких-то шлюх!..

– Петр, -я едва сдерживался. – Ни слова больше. Ни слова! Ты мне не дорог, здесь достаточно других людей, которые смогут рассказать нисколько не меньше, так что заткни пасть!

Возможно он именно и добивался того, что меня начнет колотить от злости, как трясло сейчас.

– Достаточно, говоришь? – зло ощерился он.

И зря. Вначале ему необходимо было начать действовать, а уже только затем говорить. Когда, по его замыслу, я должен был валяться мертвым у его ног.

Гудрон, мой первый и единственный в этом мире наставник, утверждал:

– Дистанция вытянутой руки – для ножа. Тут правило простое: нож – беги, пистолет – сближайся. Мы встанем сейчас в метре друг от друга, и сколько бы ты не пытался выстрелить в меня, прежде чем сам я ударю тебя ножом, у тебя не получится. Даже если пистолет у тебя на боевом взводе, и тебе только останется, что его извлечь. Неважно откуда: из кармана, из-за пазухи, из самой что ни на есть тактической кобуры… Результат всегда будет одним и тем же.

Петр схватился за пистолет. В айкидо множество приемов приходится на лучезапястный сустав. Знаком с ним лишь самым поверхностным образом, но слишком удобной была ситуация, чтобы не воспользоваться теми немногими навыками, которыми обладал. Главным было не то, что он все же сумеет выстрелить: черт бы с ним, грохотом, которым мы себя обнаружим – отвести в сторону ствол.

Захват прошел удачно, пистолет выпал, и дальше все стало намного проще. Сбить ему дыхание ударом колена в живот, рывком за плечо развернуть и задушить треугольником прямо в стойке. Самое громкое, что случилось, так это металлический звук от упавшего на гальку ТТ. Трофим вынырнул из зарослей в тот миг, когда Петр уже оседал в моих руках.

– Не по плану пошло? – шепотом спросил он.

Мне только и оставалось, что согласно кивнуть. У меня еще оставалось множество вопросов, от ответов на которые и будут зависеть все наши дальнейшие действия. Едва ли не самый важный из них – почему они практически не опасаются нашествия? Лодки на лодках снуют туда-сюда безбоязненно, да и самих ящеров в последние дни мы не наблюдали. Не получилось. Но и останавливаться было нельзя.

– Забираем его с собой.

– Ну не на руках же его нести, сопреем! – Трофим склонился над ним, и приводя в сознание, энергично потер ему уши ладонями. Пробормотав. – Надеюсь, он не борцуха.

Кем бы Петр ни был, но в себя пришел сразу. Чтобы получить в уже пострадавшее место – под ложечку, еще раз. Теперь от Трофима, тычком сложенных острием копья пальцев. Причины на то были: где-то совсем недалеко раздались голоса как минимум двух человек. И мы, подхватив скрюченное тело, только и успели, что скрыться в ближайших кустах.

В них и притаились. Мой напарник держал нож у самого горла пленника, недвусмысленно намекая: все звуки будут излишни.

Люди приближались, голоса становились всё отчётливей, и, наконец, мы могли разобрать каждое слово. Для начала ругань одного из них, который неудачно ударился ногой о камень. Потому что раздалось его оханье, затем стон, а потом солидный набор слов, сплошь из ненормативной лексики.

– Шары разуй! – вместо соболезнования посоветовал ему второй.

– Черт бы побрал этого бивня! Хрена шляться в потемках? И вообще, зачем его искать? Сам припрется, когда нагуляется.

Не гарантированно, но речь шла именно о Петре. И еще меня позабавило, что того назвали бивнем. На блатном арго, это слово означает придурка. Как выяснилось чуть позже, я не ошибся.

– Ты насчет «бивня» поосторожней. Вдруг услышит? Махом своих лишишься.

– Да ладно тебе! – первый презрительно фыркнул. – Слышал я за Петра одну тему. Вроде бы они с покойным Карабасом шпили-вили друг с другом устраивали.

– Да ну?! – даже по голосу становилось понятно, насколько тот глубоко поражен.

– Вот тебе и «да ну!» Не знаю, кто из них там было девочкой или оба по очереди, но слышал.