Реквием по мечте

Выстрелы вдалеке наконец стихли, что не говорило ни о чем. Остапу удалось оторваться от преследования, он где-нибудь затаился или давно уже мертв. Перквизиторы наскоро его осмотрели, забрав прежде всего патроны, вряд ли соблазнившись оружием. С них самих ничего брать нельзя. Нечто вроде табу: возьмешь что-нибудь с их тела и тебя начнут преследовать неприятности. Причем не только самого; всех, кто рядом с тобой. В приметы здесь верят свято. Если не все поголовно, то очень и очень многие. Хотя сам я, будь хоть сколько-нибудь времени, с удовольствием бы прихватил оружие того, кто едва не лишил меня жизни. Его добротный карабин уж не знаю чьего производства, под полноценный винтовочный патрон. Свою гладкостволку необходимо поменять при первом же удобном случае. Эх, какой же у меня был замечательный ФН ФАЛ! Янис, который несколько лет отслужил во французском Иностранном легионе (снайпером, кем же еще?), утверждал. В Африке, среди местных вояк, вопреки распространенному мнению, связанному с автоматом Калашникова, наиболее популярен ФАЛ, именно из-за мощного патрона, пусть даже эта бельгийская штурмовая винтовка куда более капризна в обращении. В лодке, в моем рюкзаке, до сих пор хранятся три магазина, в надежде на счастливый случай.

Я дал себе небольшую передышку, и потому в голову лезли всякие мысли – относящиеся к ситуации и не совсем. Заодно выдул полфляжки воды, пытаясь хоть каким-то образом компенсировать потерю крови. Предварительно всыпав в нее щепотку вяделя – точно не помешает. Вода из-за него приобрела удивительно горький вкус. Примерно как от хины. Джина у меня не было, и, чтобы его перебить, пришлось сожрать полоску вяленого фрукта, обладающего сладким до приторности вкусом. Причем настолько, что съесть его полностью – задача еще та. Заставить себя проглотить больше полоски мне не удалось. Хотя знал точно: глюкоза не помешает.

Остаться на время здесь, пока не стемнеет? Везение помогло мне наткнуться на отличное убежище. Посреди куста обнаружилось нечто вроде крохотной полянки, где густые ветки создавали вокруг шатер. Только обладая собачьим нюхом, можно найти. Наверное, самым правильным решением будет дождаться темноты. И обработать рану вяделем. Боль не денется никуда, но так будет спокойнее на душе. Возможно, с инфекцией уже вовсю воюет моя иммунная система, и в этой войне неизвестно, кто победит.

И я уже потянулся в карман разгрузки за рулончиком тонкого полотна, который и должен был заменить бинт, когда со стороны Нужды, где, по моим предположениям, и должен находиться Остап, снова раздались выстрелы. На ноги я вскочил чересчур резво, в голове зашумело, и даже повело в сторону. И еще плечо отдалось болью. Этак скоро дойдет и до того, что придется перехватить карабин в правую руку. Ну и толку от меня будет тогда?

И я снова побежал вверх по склону, совсем не горя желанием броситься на звуки пальбы. «Нормальные герои всегда идут в обход, а не ломятся напрямик». Эти слова принадлежали Гудрону, и он не раз их приводил. В том числе и в подобных ситуациях.

Несмотря на пелену на глазах, движение слева мне удалось заметить вовремя, что и спасло жизнь. В том, что рядом оказался очередной валун, который и прикрыл от пуль, не было ничего удивительного.

Именно так и лежал мой путь – от одного валуна к другому. Но приземлился крайне неудачно, пусть и на правый бок. От боли перехватило дыхание, а в глазах потемнело настолько, что в первое мгновение пришел испуг – неужели ослеп? Но как? Почему?! Затем в глазах прояснилось настолько, что сквозь кусты стали видны силуэты бегущих в мою сторону перквизиторов. Карабин в руках дернулся сам, как будто вдруг начал жить собственной жизнью. И сразу же пришла такая боль, что, не выдержав, взвыл – неужели мы снова умудрились попасть друг в друга одновременно? И еще я со страхом ожидал, что спустя мгновение мне станет настолько плохо, что безвольно уткнусь лицом в землю. Но перед этим следовало покончить со вторым. Хотя бы потому, что подыхать будет не так обидно. Во второго я выстрелил дважды. Первый выстрел угодил туда, куда следовало бы стрелять в самую последнюю очередь – в центр груди. И все-таки пуля сделала то, что должна была сделать – отбросила его назад, давая возможность совершить еще один выстрел. В самый низ живота – туда, где защиты бронежилета нет.

Боль стала практически невыносимой. Где-то внизу, на склоне, мелькнули еще несколько фигурок, которые явно спешили на грохот. Когда я пробегал мимо второго перквизитора, в которого стрелял, он все еще был жив. Совсем молодой, с едва только начавшей пробиваться щетиной парень смотрел на меня затуманенными от боли глазами, прижав обе руки к развороченному пулей паху, и между его пальцами обильно сочилась темная, почти черная кровь. Рядом с ним валялся его автомат. Отличный, новейшей конструкции немецкий автомат, созданный под тот же винтовочный патрон, что и прежний мой старикашка ФН ФАЛ.