Реквием по Мечте

Все время она чувствовала себя так, словно вот-вот должно произойти что-то очень плохое. А иногда ей просто хотелось плакать. И не как раньше, когда она вспоминала Сеймура или Гарри, ее мальчика, чувствуя полное одиночество. Теперь она могла просто сидеть и смотреть телевизор и внезапно начать плакать – БЕРЕГИСЬ! – ее сердце переворачивалось, застревая в горле, – а она не знала почему. Когда она снова звонила на телевидение, ей очень хотелось расплакаться. Ей хотелось сказать этой девушке, насколько важно для нее участие в шоу, но в голове у нее все спуталось. Если бы она хотя бы сказала ей названия шоу, для которых они набирали людей, она бы немного успокоилась, однако девушка сказала, что это конфиденциальная информация, и, прикрыв трубку ладонью, захихикала, подмигнув сидевшей за соседним столом подруге. Сара попыталась смотреть как можно больше различных шоу «вопрос-ответ», но не могла долго усидеть на месте, чтобы втянуться происходящее на экране, и представить себя там, в телевизоре, на подиуме. Пару раз ей удалось представить себя встающей и идущей в центр из дальнего угла студии, но, казалось, вся ее энергия уходила на то, чтобы удержать в голове красное платье и золотые туфли, так что остальной образ бледнел и расплывался практически немедленно, и все заканчивалось тем, что она просто сидела в своем кресле и смотрела вперед с отсутствующим видом. В шоу ее не было. Она пыталась высидеть всю передачу целиком, но не могла. Она вставала и наливала себе еще кофе или стояла над плитой, заваривая еще один кофейник, думая о том, что если она будет принимать еще больше таблеток, то ей станет лучше. Она начала принимать фиолетовые, красные и оранжевые таблетки за один раз по утрам, и на какое-то время ей полегчало. Она быстро убирала квартиру и была готова выйти на улицу позагорать, однако уже к обеду ее снова начинало крутить и – БЕРЕГИСЬ! – ей казалось, что ее вот-вот собьет машина, вылетев на тротуар С проезжей части; или что-то упадет с крыши ей на голову, или… она не знала точно, что это будет, но наверняка что-то ужасное. Она не могла спокойно сидеть. Она вскакивала, и женщины начинали подшучивать над ней: Сара – Муравьи-в-штанах, – и она ходила, представляя себя стройной и zophtic, и с трудом заставляла себя сидеть на месте, подскакивая в кресле, когда время от времени Ада подкрашивала ей волосы, и той приходилось силой усаживать ее на место: если ты хочешь нормальный рыжий цвет, то сиди спокойно. Она худела, она худела. Красное платье сидело отлично. Никаких усилий. Она теряла вес. Она должна быть счастлива. Красное платье сидит как влитое, волосы у нее как у Риты Хейворт, золотые туфли сияют, и ее покажут по телевизору – мечта, мечта – она должна быть счастлива!!!

Жизнь-малина для Гарри и Тайрона закончилась, и их словно обдало осенним холодом… Броуди больше не может продавать нам неразбавленный товар. Чего?! Вот так вот. Он может продать нам вес, но товар будет разбодяженным. Черт, чувак… че за дела? Тайрон пожал плечами и почесал голову: Броуди говорит, что кое-кто пытается растянуть товар. Растянуть? Тайрон продолжал кивать: и если уж Броуди не может достать не бодяжный товар, значит, никто не сможет. Гарри смотрел па лежавший на столе пакет. Тогда мы сможем только брать для себя. Тогда почему бы нам просто не завязать??? Несколько секунд они смотрели друг на друга, смысл вопроса медленно проникал в сознание. Гарри пожал плечами: да, наверное, лучше всего так и сделать. Но думаю, мы могли бы ноставиться сейчас и остыть к завтрашнему дню. Да уж, расфасовывать это дерьмо не поставленным просто тоска. Гарри хохотнул. Похоже, в конце концов у нас останется до хрена сахара. Все нормально, детка, как-нибудь мы все же прикупим фунт чистого, и тогда нам этот сахар понадобится.

Мэрион и Элис были за то, чтобы бросить, и спать все ложились с мрачным настроением. Они проснулись К обеду, покурили травы и попили кофе, чувствуя себя отлично оттого, что без раздумий согласились бросить, посмотрели телевизор, поговорили о еде, не чувствуя в ней потребности, подумали и поговорили о разном, о том, что нужно сделать, и строя планы насчет того, как это сделать, потом снова посмотрели телевизор, попили еще кофе, снова курнули, постоянно вытирая текущие глаза и носы, и к трем часам дня решили, что они напрасно волновались, и что если они захотят бросить, то определенно смогут это сделать, так что глупо паниковать и думать, что миру пришел конец только из-за того, что они не смогли достать неразбавленного героина прямо сейчас, а потому можно снова доставать закопченую ложку. После укола их носы и глаза высохли, и во время обеда они слушали музыку.