Реквием по любви. Грехи отцов

А потому, схватив под руки Лизу и Вику, Алмазова потянула их в сторону гостей. Как оказалось, те их только и ждали. Снедаемые любопытством, накинулись с расспросами на Соню. Девушка едва успевала отвечать на личные, но столь беспардонные вопросы.

— Брат Андрея? Серьезно?

— Да!

— Красавчик!

— Бесспорно.

— Ты теперь с ним?

— Только с ним! Я выхожу за него замуж.

— Не староват?

— В самый раз…

— А…

Все голоса слились в единый громкий звуковой поток, из-за шума которого голова пошла кругом. Так отчаянно захотелось заткнуть уши. Оказаться в тишине. Не доверяя собственному телу, Лизавета плавно опустилась на песок. От очередного порыва ветра кожа покрылась крупными мурашками, а девушка зябко поежилась.

— Замерзла? — тихонько окликнула ее Соколовская. — Двигайся ближе к костру.

Слабо улыбнувшись, Лиза последовала ее совету и переместилась вслед за Викой. Та взирала на нее с некой тревогой. И явно нервничала, слегка покусывая пухлые губы.

— Меня попросили кое-что тебе передать.

Кто попросил?

— Так… говори.

Ее плечи внезапно укутали мягким сухим полотенцем. А секунду спустя рядом с ними прямо на песке расположился Данила. Слегка толкнул Лизу, привлекая внимание:

— Ты в порядке?

— Да. Спасибо.

— Штормит тебя, малая, — заключил с видом эксперта. — Завязывай-ка с бухлом.

— Слушаюсь, папуля! — раздраженно огрызнулась Лиза, хмуря брови. Как же бесконечно надоел тотальный контроль. Перевела взгляд на Викторию, которую Даня прервал своим появлением. — Что ты хотела сказать?

Она столь отчаянно замотала головой, покосившись на Верещагина, что самой Лизе не по себе стало.

— Нет-нет! Ничего.

— Но…

— Я уже забыла. Вспомню – скажу.

Насупившись, девушка поспешила отвернуться, делая вид, что якобы потеряла к ним всяческий интерес. Удивиться странному поведению Соколовской Лиза не успела – напрочь лишилась дара речи от следующей картины. Даже протрезвела малость.

Одногруппница Полина Титова, отличница, заучка, скромный синий чулочек, остановилась напротив Дани и, нервно сминая пальцами тонкую ткань прозрачного парео, выпалила с придыханием.

— Быть может… мы? Ты не хотел бы…

— Чего ты там пищишь? — раздраженно бросил Верещагин.

— Очень нужно! Понимаешь? Врач сказал, у меня мало времени. И шансов все меньше…

— Конкретнее!

— Со…сольешь… мне? В… в меня, то есть…

Лиза соображала туго.

Чего слить-то? Выпивку? Бензин?

А вот Даня воспринял странную просьбу Титовой с чисто мужским энтузиазмом. Как бы невзначай мазнул по заикающейся, красной как тот помидор девчушке долгим оценивающим взглядом.

— Сама поняла, что сказала?

— Конечно! Ты сильный. Выносливый. И… и симпатичный тоже. Наследственность хорошая!

— Что за бред? Перебрала – окунись в воду!

— Ну, помоги, а? Разочек всего! Тебе жалко, что ли?

Лицо мужчины вытянулось. То ли от людской наглости, то ли от простого человеческого изумления.

— Извини! — Поля, тяжело дыша, отступила на шаг. — Прости! Я… я…

В следующий миг Верещагин резким выпадом поднялся на ноги и, крепко схватив Полину за локоть, удержал от побега.

— Не поверишь, — усмехнулся, обнажая зубы в хищном оскале, — вот вообще не жалко! Ни единой... капли.

— Пр…авда?

— Правда! — он потянул ее за собой в сторону лесополосы. — Идем.

— Куда? — испуганный писк.

— Сливать! — невозмутимо. — Или уже передумала? Ночная жрица, бл*дь, со стажем!

— Нет, — замотала головой Титова. Отчего-то ее плечи сникли. — Не передумала. Идем!

После их «грандиозного» представления повисла такая гробовая тишина, что звук потрескивающих в костре поленьев казался раскатами грома. Не иначе.

— Кто-нибудь объяснит, — первой не выдержала Соня, — что это было?

Толпа взорвалась множеством голосов:

— Может, в куртизанки подалась?

— Надо будет узнать, сколько берет!

— Дурак!

— А что? Может, скидку сделает – по-свойски.

— Вообще из крайности в крайность бросается.

— Так же нельзя!

— А что ей остается? — философствовала Алиса Гончарова. — До сих пор вроде как в девственницах ходит. Никто внимания не обращает, вот и вешается на первого встречного. Как шл*ха.

— Полегче с выводами! — осадила одногруппницу Соколовская. — Нормальная она. И очень даже симпатичная. Естественная!

— Ой, не могу! Раскудахтались! — возмутилась ее соседка по парте. — Забеременеть ей нужно. Срочно. В течение полугода. Иначе вообще родить не сможет. Никогда.

Здесь уже и Лиза вышла из оцепенения:

— Как так? Почему?

— Неизвестно. На последнем медосмотре у нее обнаружили какую-то болячку по женской части. Сказали поторопиться. Иначе о детях может забыть. А она… не знает, как к мужику-то подступиться. Пока напилась и осмелела, решилась. Не осуждайте, речь о серьезных вещах идет!

— Действительно! — быстро переобулась Гончарова. И продолжила с ехидной улыбочкой на лице: — У Польки хоть причина уважительная имеется. А у тебя, Лиза?

На нее словно ведро помоев выплеснули. Так мерзко стало вдруг.

Медленно, мучительно медленно Лиза встала с земли.

— Что ты имеешь в виду? — уточнила предостерегающе.