Реквием по любви. Грехи отцов

«Несправедливо! Господи… ну почему жизнь так несправедлива?!»

Поддавшись порыву, Лиза ринулась вперед, намереваясь забраться в кузов газели, и извлечь носитель из проигрывателя. Забрать себе, чтобы пересматривать сотни… тысячи раз. Однако Макар остановил ее.

Схватил за локоть, силой удерживая на месте, и покачал головой:

- Не лучшая идея!

- Я просто хочу…

- Знаю! – возразил Зарутский. – И тем не менее!

Он вновь оттеснил ее назад, прикрывая собой. Вскоре выяснилось, почему.

Толпа ожила. Оправилась от первичного шока, и загудела, как пчелиный улей. Пытаясь перекричать весь этот гомон, во все горло вопил Пескарь:

- Мужики, не верьте! Не верьте, мужики! Это клевета. Поклеп. Грязная ложь!

- Чем докажешь? – рявкнул кто-то из его сторонников, явно сомневаясь.

- А она, чем? – неожиданно Шмель ринулся на словесную защиту дядюшки. – Где ее доказательства? Где гарантия, что ее шалава-мамаша не выдумала…

Лиза в ужасе вскрикнула, когда дядя Боря собственноручно заставил его замолчать. Когда со всей дури ударил ублюдка по лицу, за слова о ее матери.

Взвыв от боли, Соколовский сплюнул кровью. А Прокурор пояснил ему:

- Тише, шкура! Тише. Придет и твое время, речь перед братвой толкать!

Чувствуя, как паника порабощает ее, Лиза всем телом прижалась к Макару.

Колени тряслись от страха. Сердце заходилось в груди. В глазах жгло.

- Меня подставили! – ЛжеГарик перешел почти на ультразвук, пытаясь вырваться. Но, к счастью, москвичи держали его крепко. – Меня оболгали! Сперва Черчилль хотел со свету сжить, теперь курва эта мелкая!

- Заткнули бы вы свою скулящую сучку, мужики! – насмешливо сплюнул Аркадий Михайлович. – Если вы еще, конечно… мужики!

- Ты что такое мелишь, Похом? – ужаснулся кто-то из ближайшего окружения самозванца. – Ясно же, что мы ни сном, ни духом! Сами в ах*е!

- А ничего не ясно, - не остался в стороне Дуда. – У дырявых на лбу не написано! Вдруг вас уже, того? А, ну! Цыпа-цыпа-петушок, отзовися?

Его слова произвели на присутствующих эффект разорвавшейся бомбы. Толпа озверела. Обстановка накалялась все сильнее. И накалялась слишком стремительно. Пользуясь всеобщим хаосом, Гарик орал, подстрекая людей:

- Отпустите меня, паскуды! Где доказательства? Я требую доказательства!

В следующую секунду ее бедное сердце пропустило удар, и ухнуло в бездонную пропасть. С выражением лютого бешенства на лице, и плохо скрываемым отвращением, к нему подошел Дмитрий. И все разом стихло.

- Будут тебе доказательства! – разлетелся по поляне его звенящий металлом голос. – И не только тебе. Разувайся!

- Слышь, щенок? Ты кто такой, чтобы я здесь перед тобой…

- Либо ты снимешь обувь сам, и добровольно покажешь нам свои чертовы пальцы, - проскрежетал Похомов, - либо Павлина Михайловна тебе поможет!

- Ты на понт меня не…

- Привести ее! – беспрекословный приказ, адресованный охране Шмеля.

Как только от их компании отделился один человек с автоматом наперевес, и направился в сторону складов, Гарик яростно выплюнул, злобно прищурив свои крысиные глазки:

- Мразь! Не смей! Не тронь сестру!

- Гляди-ка! – протянул Дима, холодно усмехаясь. – Наконец-то ты и сестру свою признал. А то все нет, да нет! Моя хата с краю, никаких сестёр не знаю!

- Я сказал…

- РАЗУВАЙСЯ!

Дмитрий произнес это таким тоном, что разуться захотелось даже Лизе.

И раздеться в придачу. Ну, и… на колени рухнуть. Так, на всякий случай.

А спустя секунду, вообще, грохнуться в обморок, ибо…

- Жена! – рявкнул он, не оборачиваясь. Сухо, и предельно строго.

Очевидно, все еще злился на нее за выходку с охраной. За то, что она незаметно улизнула от них во время перестрелки, и посмела подвергнуть себя опасности. За то, что подставилась под удар, когда они защищали ее.

«Но… у меня ведь не было выбора! Я действовала по ситуации!»

Прочистив горло, Лиза отозвалась, буквально вибрируя от напряжения:

- Чт-то?

- Документы и предметы, о которых говорила твоя мать… они существуют только на словах, или в реальной жизни? Ты видела их? В руках держала?

- Разумеется! Доказательства реальны!

- Они у тебя?

- В машине.

- Отдай все Прокурору, и уезжай.

- Дима, я…

- Сокол! – грозный рык. - Малой!

- Мы здесь, - смиренно отозвался Пашка, стоя на своем прежнем месте. Рядом с Андреем. – Готовы ехать хоть сейчас. Ждем только рыжулю.

- Значит, рыжуле следует поторопиться!

«А-А-А! Гадство!»