Реквием по любви. Грехи отцов

- Вы говорили - крепись, Марина! Таков он, наш мир. Жестокий и циничный. Вы уверяли - время лечит! Нужно только продержаться. Нужно только перетерпеть. Первый год – самый сложный. Выстоишь – полегчает. Боль стихнет, раны затянутся, и ты научишься жить заново. Так вы говорили мне, когда я умоляла вас, пристрелить меня, и положить рядом с ним! Вы… всё врали. Врали, глядя мне прямо в глаза! Прошел не год. Прошли годы. А мне… лишь больнее. С каждым днем. С каждым часом. С каждым новым вдохом, который я делаю… а он – нет. Я не могу отпустить его! Я не могу забыть! У меня… не получается. Окажись он сейчас здесь, наверняка устроил бы мне приличную взбучку за слабохарактерность, за бесхребетность. И поступил бы верно. Ведь… Боже, мне бы хоть каплю его силы! Его стойкости и смелости! Все живут дальше, а у меня не выходит. Я не справляюсь. Цепляюсь за прошлое. Вгрызаюсь в воспоминания. Мне страшно… забыть его лицо. Страшно, забыть его голос. Тепло рук. А еще страшнее, окончательно потерять саму себя! И это реальность, в которой мне приходится существовать. Реальность, на которую меня обрекли вы! Я не живу, я существую. Единственная причина, по которой я все еще встаю по утрам – мои мать и дочь. Они не должны страдать только из-за того, что я не в силах совладать с самой собой. А я… не в силах. Это правда. Любой вопрос Лизы об отце, вызывает у меня приступ паники. Я впадаю в истерику, чем сильно пугаю ее. Не удивительно, что она спрашивает о нем все реже, и реже. Моя малышка не хочет лишний раз доводить меня до слез. Она тоже по-своему переживает. Зачем я рассказываю все это? Уж явно не с целью вызвать вашу жалость! Это последнее, что мне нужно от вас. Просто хочу напомнить, что вы – тоже люди. И у вас есть близкие, родные. Где гарантия, что завтра на моем месте не окажется ваша мать, жена, сестра, дочь? Вас любят, невзирая ни на что. Вас ждут домой, за вас переживают. А что в это время делаете вы? Без конца меряетесь членами, как мальчишки, в детском саду! Вам проще лишить кого-то жизни, чем дать человеку шанс! Чем выслушать друг друга, и попробовать договориться! Найти компромиссы по спорным моментам, конечно, сложнее, чем бездумно спустить курок! Чем растерзать кого-то толпой, точно стая шакалов! И после этого вы называете себя мужчинами? Знаете что? В гробу я видала все ваши понты, и гордыню! В мире ТАКИХ мужчин – напыщенных глупцов, возомнивших себя вершителями судеб, я жить точно не хочу! И Кирилла вам никогда не прощу!

Лиза вздрогнула, ибо последнюю фразу ее мать почти прокричала.

Ее трясло. В ее глазах стояли слезы. Запись прервалась. А когда возобновилась вновь, мама предстала в кадре собранной и спокойной.

Усевшись за стол, она обеими руками вцепилась в чашку чая, и продолжила дежурным преподавательским тоном:

- Прошу прощения! Эмоции – вещь непредсказуемая. И тем не менее, я очень постараюсь держать себя в руках. Нам нужно многое обсудить. И начнем мы, пожалуй, с самого начала. Как вы уже поняли, на случай непредвиденных обстоятельств, Кирилл оставил мне четкие инструкции. Я должна была немедленно связаться с Зарутским, и передать ему украшение. Я не понимала, почему он доверил хранение общака именно Макару, а не тому же Боре, но лишних вопросов не задавала. На обратной стороне изделия имелась подсказка.

Особенный шифр, по которому можно было найти компромат на Пескаря. Да, Кирилл перестраховался, и надежно спрятал все, что к тому времени успел раздобыть на него. Однако, когда его не стало, я… я не помню первые полтора месяца, после смерти мужа. Вообще. Все, как в тумане. Как только сознание стало более-менее проясняться, я вспомнила о его просьбе. Но было уже поздно. Макара к тому времени раскрыли. Как-то он прокололся. Чем-то выдал в себе засланного казачка. Но несмотря на это, за каким-то дьяволом, все равно остался в окружении Пескаря. Это казалось невероятным, но он стал работать на него. И теперь уже… по-настоящему. Нет, я не дура! Я догадывалась, для чего он это делал. Жертвуя собой, он защищал меня и мою дочь. Напрямую не говорил.

Но всякий раз, когда я просила его перестать, остановиться, свернуть со скользкого пути, слышала в ответ – иного выхода у нас нет! Смирись, Марина! А ведь они ломали его. Морально уничтожали. Перекраивали под себя. Заставляли творить такие вещи, которые прежде были ему чужды. Наш бедный Макар. Мне больно за него и по сей день. Но тогда… я жутко испугалась. У меня сбились ориентиры. Я не понимала, где друг, а где враг. Я самой себе казалась конченной психопаткой. Потому что, видела предателя в каждом человеке. Абсолютно в каждом! Даже в самых близких людях. В матери, которая не одобряла наш брак с Кириллом. В Боре, который по итогу занял место своего брата. В Аркаше, которого всегда любила, как старшего брата. Это было ужасно! Мне всюду мерещились приспешники Гарика.