Реквием по любви. Грехи отцов

Подействовало. Резко придя в себя, друг прочистил горло, буркнув тихо:

- Прошу прощения.

- Тебе разрешали приближаться к старшими? – требовательно прогромыхал Дмитрий. – Разрешали стоять рядом с ними? Разрешали рот раскрывать?

- Нет.

- А-ну… потерялся в толпе! ЖИВО. И без тебя напряга хватает!

Смиренно кивнув, Андрей подошел к ним вплотную. Улыбнувшись, нежно погладил Лизу по щеке. Чувствуя тоску и тревогу, ногтями раздирающую грудную клетку, девушка перехватила его руку. Крепко сжала, и взмолилась:

- Уезжай! Пожалуйста. Прошу тебя. Ступай к Паше, и уезжайте оба!

В ответ стиснув ее пальцы до боли и хруста, друг уставился на нее не мигая.

- А ты как же? – в глубине его темных глаз плескалось беспокойство. – Неужели думаешь, что я смогу оставить тебя здесь, а сам - спокойно свалить?

- Дрю, я…

- Тебе не придется этого делать, - вмешался Дмитрий. – Она поедет с вами.

- Другой разговор! – воодушевился Гордеев. – Тогда, погнали скорее. Меня бомбит уже от некоторых мразей!

Лиза опешила, будучи не в силах смириться с услышанным.

Отказаться от всего, пребывая буквально в шаге от истины?

Безумие, не иначе. Хватая воздух ртом, она попыталась возразить:

- Я не могу. Мне нужно…

Не позволив договорить, Похомов стремительно развернул ее к себе лицом. Встряхнул, надеясь вразумить. И прогромыхал металлическим голосом:

- ТЫ. ЕДЕШЬ. С НИМИ!

- Нет, я остаюсь! – возмущенно. – Мне еще есть, что поведать окружающим!

Он угрожающе навис над ней, опаляя ее губы своим частым горячим дыханием. На лице пляшут желваки. Вместо глаз – чертова огненная бездна.

Казалось, сорвется. Поцелует. Заткнет ей рот своим. Голодным зверем вгрызется в ее губы. Видела. Чувствовала. И… ждала, трепеща каждой клеточкой души. Забыв о существовании публики. О правилах и запретах.

Тело превратилось в один большой нерв. Оголенный и натянутый до предела. Однако, она ошиблась. Сжав губы в тонкую линию, и гневно прищурившись, Дмитрий схватил ее за горло. И Лиза осознала свою ошибку. Она невольно сделала то, чего не позволяла себе прежде. Посмела перечить ему при всех, тем самым оспаривая его авторитет. И он вынужден был публично приструнить ее. А как иначе? Жестокий мир. Жестокие нравы.

Похомов явно сдерживался, и прекрасно рассчитывал свою силу.

Она не чувствовала боли. Вообще. Но недостаток кислорода определенно испытывала. Мигом покраснела, и тихонько хрипела, с трудом втягивая воздух носом. Испугалась ли? Ни капли! Лишь смотрела на него не мигая, и подыхала от чувства единения со своим дерзким необузданным безумцем.

«Люблю! – транслировала взглядом, даже не пытаясь вырваться. – Всегда!»

Но на всякий случай подала знак дяде Боре, чтобы тот не вмешивался.

Ведь от хватки мужа вовсе не умирала. И не страдала. Она от нее оживала.

А вот Андрей, не догадываясь об этом, перепугался не на шутку.

И совершил явную глупость – попытался оторвать их друг от друга, с ненавистью выплевывая:

- Ты че творишь, припадочный? Отпусти ее!

Напрасно. Молниеносным, едва различимым глазу движением, Дмитрий схватил Гордеева за грудки свободной рукой, рывком притянул к себе, и… расквасил ему нос. Головой. А после раздраженно отшвырнул от них, взревев:

- Съ*бись!

Не ожидая от Борзого подобной скорости и силы, друг пошатнулся. Благо, равновесие все же удержал. Утирая кровь, хлынувшую из носа, громко ругнулся:

- Сука! Совсем озверел?

Он явно собирался вновь ринуться в неравный бой.

Но Лиза остановила его спокойным:

- Андрей, не нарывайся! Прошу тебя, родной. Умоляю. Ступай к Паше!

Глава 71

Дмитрий едва заметно улыбнулся уголками рта, перемещая руку на ее горле чуточку выше. Ближе к подбородку. А после потянул Лизу на себя, вынуждая девушку рефлекторно приподняться на носочках, и заговорил так тихо, чтобы слышать его могла только она одна. Со стороны наверняка казалось, будто он жестко отчитывает ее. Но по факту, от его слов кровь закипала в венах. Сердце громыхало в груди, как сумасшедшее. И голова шла кругом.

- Ты – моя жизнь! – хрипел он, чеканя каждое слово. - Моя одержимость. Моя слабость. И мое гребанное безумие! Любого, из присутствующих, я растерзаю за тебя голыми руками. И ты прекрасно знаешь это. Знаешь, черт подери! Еще пару дней назад, думая, что не уберег тебя, я хотел сдохнуть! Пустить пулю себе в лоб, лишь бы остановить ту боль, что изнутри меня на куски раздирала! И готов был город в крови утопить, чтобы скорее вернуть тебя, когда понял, что ты угодила в их лапы. Я пережил худшие дни в своей бл*дской жизни, жена! И после всего этого ты смеешь… перечить мне?

- Прости! – с придыханием, мягко накрывая ладонью его руку на своем горле, и нежно поглаживая. – Я твоя, Дима! Вся твоя. Накажи, если не права!

- Предупреждал же, - самозабвенно, все сильнее склоняясь к ее губам, – многое прощу. Многое оправдаю. Но не считаться с моим мнением не позволю! Если я сказал, что тебе нужно свалить отсюда, значит ты согласно мне киваешь, и сматываешься так быстро, словно черти за тобой гонятся! Скоро тут начнется месиво! Ты не должна находиться здесь, понимаешь?

Утопая в его взгляде, и дурея от его близости, Лиза кивнула.