Реквием каравану PQ-17

Исландия издавна была полуколонией Дании, а Дания, попав под гитлеровскую оккупацию, сама стала немецкой колонией (уже безо всяких «полу») « Но как только фашисты, захватили Данию, так сразу же англичане захватили бесхозную Исландию. Потом на смену англичанам пришли сюда американцы, и тогда Исландия была превращена ими в свой „не тонущий авианосец“. США имели уже немалый опыт по созданию в условиях Арктики гаваней и аэродромов. Война проходила как бы мимо Исландии, но своим черным крылом она задевала и эту далекую страну. Сначала англичане, а теперь американцы в свободное от службы время усиленно обольщали исландских женщин, что — не менее усиленно!

— поощрялось самой Исландией, нуждавшейся в рождении большего числа граждан, чтобы заполнить безлюдность острова. Несмотря на эту «интимность» отношений, население Исландии смотрело на союзников как на незваных пришельцев. Никакие «вечера дружбы», где танцевали, и никакие джазы, составленные из матросов, тут не помогали!

С весны 1942 года глубокий Хваль-фьорд, расположенный чуть севернее столицы Рейкьявика, стал местом сборища кораблей для отправки грузов в СССР. В далекий путь по маршруту PQ-17 собирались 37 транспортов, больше половины из них шли под флагом США, остальные английские, голландские и Панамские. Команды были смешанные — до 17 национальностей на борту одного корабля. Пока же караван формировался, пока волокитничали в штабах, пока составляли эскорт, пока ждали из США авианосец, а из Англии подхода эскадры во главе с адмиралом Товеем, экипажи транспортов ничем путным не занимались. В котловину скалистой бухты, названной англичанами Долиною кузнеца, прямо в туман и в яркое солнце рушилась с утра до позднего вечера музыка корабельных трансляций, а с берега ее заглушали мощные репродукторы, установленные на крыше неопрятного барака «Христианской ассоциации свободной молодежи»:

Вы слышите — это не джаз, Это горнисты трубят нам приказ.

Здесь вы на вахте, мистер Рэд, Здесь телефонов личных нет.

Завтрак в постели, на кухне газ — Эти блага теперь не для нас…

Брэнгвин здесь — в Хваль-фьорде — впервые увидел русских. В составе конвоя PQ-17 были два советских корабля: «Донбасс» и «Азербайджан».

Брэнгвин поразился тому, как много в их командах женщин. Хриплый Дик, уже однажды прошедший на PQ-13 до России, объяснил ему, что это совсем не жены моряков.

— Когда станем выбирать якоря, вот увидишь, как эти бабы начнут ловко орудовать на стопорах и со швартовыми, будто это кастрюльки и дуршлаги. А груди у них — во какие! — И боцман отвел руки от себя примерно на два фута…

Делать в фиорде было нечего, и команды транспортов с утра уматывали на автобусах в недалекую столицу.

В одном из портовых баров Рейкьявика, сам того не ожидая, Брэнгвин вдруг встретил приятеля Сварта.

— А ты почему здесь околачиваешься?

Сварт был немного смущен при этой встрече:

— Знаешь, я тогда полаялся со своей стервой. Долго думал, чем бы ей отомстить, и решил зафрахтоваться куда-нибудь к чертям поближе: пусть она мучается, вспоминая. А доллары тоже не помешают… Но я не дурак, как тебе известно, и нанялся в рейс только до Скапа-Флоу… Чего ты смеешься?

— Ты здорово промахнулся дверью, Сварт.

— Да нет… Мы сюда, забрели совсем случайно.

— Ты разве не на танкерах? — спросил его Брэнгвин.

Сварт даже обиделся:

— Я еще с ума не сошел, чтобы плавать сейчас на этих зажигалках, на которых и без войны-то никогда никто не знает, где можно выкурить сигарету.

Стооктановый бензин для самолетов — с этим «брэнди» лучше не связываться!

Нет, — закончил Сварт, почти довольный, — я пришел сюда на бывшем банановозе: турбинный ход и два дизеля, как в раю у всемогущего бога!

Брэнгвин откупорил бутылку и налил Сварту пополнее.

— Ты всегда умел устроиться лучше меня. На турбинах вы удерете от Гитлера, а нас — на индикаторных — он словит за хвост!

— Это верно: у нас скорость — ноздря в ноздрю с немецкими подлодками, когда они шпарят над водой. Брэнгвин, скучая, зевнул. Оглядел галдящий бар.

— Вон там, — заметил, — двое британцев, кажется, затевают драку с нашим электриком… Не пойти ли мне помочь ему?

— Погоди. Успеешь.

— Если не сейчас, то будет уже поздно…

Когда Брэнгвин пробился через матросов, электрик уже валялся на полу с пробитым черепом. А двое британцев в широких клешах покручивали в пальцах большие бутылки из-под виски.

— Это разве твой молочный брат? — спросили они Брэнгвина.

— Я не пил с ним молока.

— А тогда чего ты вступаешься?..

Брэнгвин уложил первого страшным ударом в челюсть. На второго прыгнул, визжа индейцем, и сшиб ударами ног — лепешкой тот вклеился в стойку бара.

Электрик сел, ощупывая свою голову.

— Кажется, русские обойдутся без меня, — сказал он… — Три лишних слова и одна бутылка завернули мою судьбу обратно…

Брэнгвин посадил раненого в такси, сказал шоферу:

— Туда же, куда и всех… до Хваль-фьорда, не дальше!

После чего вернулся за стойку и спросил:

— Слушай, Сварт, а ты и правда рассчитываешь смыться?

— К тебе сзади, — ответил Сварт, — заходят сразу пятеро.

— Кто они? — спросил Брэнгвин, не оборачиваясь.