Реквием каравану PQ-17

– Отвечай ему так: «Сукин сын, ты бомбил нас», – и потом, когда очухаются, ты им добавь следующее: «Желательно встретиться на берегу для обмена боевым опытом».

Глаз прожектора сторожевика стыдливо промолчал. Сигнальщик понял это молчание на свой лад:

– Разве они ответят, товарищ командир? Ведь понимают, что за такие дела на второй год войны, да еще при обмене опытом, обязательно морду им бить станут…

Подлодка завернула в гавань Полярного, притулилась к родному пирсу.

Береговые службы потянули на ее борт шланги с паром, водой, телефоном и электропитанием. Их встретил комдив. Возле пирса остановилась «эмка», из нее вышел командующий флотом Головко, молодо сбежал по сходне на лодку. Он и в самом деле был еще очень молод, этот командир самого молодого флота страны, и только седина на висках выдавала его переживания за судьбы тех кораблей и людей, которых он столь часто провожал в океан…

Выслушав доклад подводника, Арсений Григорьевич спросил:

– А чего не пришел в назначенный срой? Мы ждали…

Командир поведал вице-адмиралу, как его бомбила на плесе своя же брандвахта, пришлось оттянуться в море, подзарядиться там, снова возвращаться… «Волокитная история!»

– Это плохо, – сказал Головко. – Командир сторожевика понесет строгое наказание. Заставим его изучить силуэты наших подлодок и нести службу наблюдения в море как надо, по уставу!

Подполковник вдруг представил себе, что, должно быть, испытывает сейчас незнакомый ему человек с мостика сторожевика, и он решительно вскинул руку к козырьку мятой фуражки:

– Товарищ вице-адмирал, позвольте два слова?

– Хоть сто… Я вас слушаю.

– Простите, что вмешиваюсь. Сторожевик (это же видно) недавно рыбу ловил… Где им сразу все тонкости изучить? Служба связи и наблюдения у них никудышная, это верно. Но если быть честным, то командир сторожевика достоин: большой благодарности.

– За что? За то, что вас бомбил на подходе к базе?

– Именно так, товарищ вице-адмирал… Уж сколько нас немцы бомбили, а такого не выпадало. Дельно он бомбы клал! Просто душа радуется, что наши корабли умеют бомбить врага отлично.

– Разберемся, – кивнул комдив. – А ты слишком уж добрый, Саня, – сказал он ему потом. – Лежал бы сейчас с водичкой в камбузе на плесе Кильдинском и… рот нараспашку!

Сторожевик вернулся с моря, и его навестил командир подлодки. По внешнему виду пожилой команды, по тому, как неумело отдал у трапа честь подводнику вахтенный, командир лишний раз убедился, что эти ребята совсем недавно плавали под скромным флагом с двумя селедками на полотнище.

При появлении офицера, грудь которого была украшена, звездой Героя Советского Союза, командир сторожевика привстал со стула-вертушки. Это был человек преклонных лет, его натруженные руки слегка вздрагивали. Сейчас он имел звание лейтенанта. Над карманом его кителя неярко поблескивал орден Красного Знамени. Только не боевой славы – трудовой…

– Позволю себе заметить, – начал подводник, – что своих на войне бомбить не рекомендуется… Дайте-ка листок бумажки!

На листке, вырванном из тетрадки в клеточку, подводник сделал карандашом несколько стремительных росчерков.

– И вот цель! – сказал он, ловко обозначив свою лодку. – Первый заход вы пошли так. Одобряю. На развороте потеряли, однако, немало времени. Не одобряю. Вот если бы на контрольном бомбометании вы сбросили серию не в этой точке, а здесь…

– И… что? – спросил рыбак.

– Как что? – удивился подводник, смеясь. – Мы бы с вами уже не разговаривали сейчас… Вы поймите одно: вам повезло, как никому другому.

Никто из наших людей, отбомбив противника, не имеет возможности встретиться с врагом, чтобы узнать у него – как его бомбили? А вам повезло: перед вами сидит человек, который ускользнул от вашей атаки. Учтите же мои замечания!

Прослушав целую лекцию, старый моряк поднялся из-за стола, а в углах глаз, выцветших от соли и ветров, мерцали глубоко спрятанные слезы.

– Сынок, – неожиданно сказал он. – Прости уж нас. Видит бог, мы не хотели… Это так, святая истина! А за науку спасибо… мы учтем на будущее!

Распили они в каюте пол-литра и расстались друзьями.

***

Северные подводники были щитом флота и всего Мурмана, Причем этот щит был постоянно выдвинут на самые крайние рубежи. Враг не был в безопасности даже тогда, когда прятался от подводников в глубине фиордов за охраной цепей, сетей, мин, проволоки и строгой брандвахты. Они все равно прорывались!

Как люди они были по-человечески великодушны и щедры. Опасная работа, гибель многих товарищей, звания Героев – это не сделало их жестокими и зазнавшимися. Они были люди в полном смысле этого слова. Умея ненавидеть, они очень много и очень многое любили в этом прекрасном мире… А далеко в океане на их подлодках тихо открывались крышки аппаратов, и через эти жерла, глядящие в сумрачные глубины, вылетала ненависть к врагу – длинными телами боевых торпед…

***

Сейчас они встанут на позиции – как щит, ограждающий PQ-17 от высшей точки Европы, от самого Нордкапа.