Рекрут

– Хорошо, – облегченно, как показалось связистке, сказал мужчина, – а вы не заметили ничего особенного?

– Чего? – спросила женщина.

Макарыч засуетился, подбирая нужные слова, чтобы не сболтнуть лишнего и одновременно доходчиво объяснить сварливой пожилой связистке и перепуганной практикантке-соплячке, что его интересует.

– Как давно он появился в отделении связи? – продолжал Макарыч. – Общался ли с кем-нибудь из персонала или просто со случайными гражданами?

– Не обратила внимания, – недовольно буркнула пожилая женщина, – у меня и без того работы непочатый край.

– Понятно, понятно, – таким же тоном перебил связистку мужчина, – мы тоже здесь не на праздник пришли!

– Ну, – вздохнула связистка, – прошу прощения, я рада бы помочь, да не знаю чем. Я ничего не видела…

– Очень жаль! – сокрушенно покачал головой Макарыч и от недовольства причмокнул влажными губами.

Пожилая женщина невинно смотрела на следователя, а про себя подумала: «Черт вас знает, сболтни лишнее, так потом дружки того бандита придут и тихонько придушат прямо на рабочем месте, а тебя, милый друг, потом ищи-свищи. Будет ли тебе, крысиная морда, до меня дело, до простой русской женщины?»

Впрочем, Мария Николаевна действительно толком ничего не видела, а если бы и видела, то скорее всего ничего не сказала бы. Слово не воробей – иди потом, слови его…

Огромный верзила квадратного телосложения, молча стоявший все это время за спиной Макарыча и внимательно вслушивавшийся в сумбурный разговор, вдруг, как бы невзначай, подтолкнул полковника, указывая глазами на оправившуюся от шока молодую девушку. Макарыч понял намек.

– Спасибо, – поблагодарил следователь пожилую женщину и, посмотрев в глаза связистке-практикантке, спросил ровным, но строгим голосом: – Итак, Завьялова, что вы можете сказать?

– О чем?

– О преступнике,

– О каком?

Полковник начинал терять терпение.

– Ты мне тут дурочку не разыгрывай! – повысил он голос. – О том, который телеграмму тебе давал. – И Макарыч помахал исписанным бланком.

– А-а… – протянула девушка и кивнула русой головкой в знак понимания, – дал телеграмму и деньги. – Она достала купюру и показала начальнику.

– Ну и что он говорил? – вытягивал информацию полковник, – может, просил о чем-нибудь?

Завьялова пожала плечами.

– Обыкновенный клиент, – уверенным голосом заявила она, – только немного издерганный какой-то, все пошлости говорил, намеки разные, встретиться хотел…

– Где?

– Да что я слушала его? – фыркнула связистка, – в общем, неприятный тип, мерзкий…

Слон не сводил пристального взгляда с девушки, он чувствовал, что она чего-то не договаривает. У него невольно возникло недоверие к этой симпатичной девушке, возможно, потому что он вообще никому не верил в этой жизни, а может быть, сработала интуиция.

– А когда вы обратили на него внимание? – спросил полковник и уставился на Завьялову, как удав на кролика.

– Когда, когда, – замялась девушка, вертя в холеных красивых пальчиках ценную купюру, – наверное, тогда, когда он попросил бланк.

Слон нагнулся к окошку и, протянув руку, забрал из рук девушки купюру. Внимательно повертел перед своими глазами казначейский билет и, заметив свежие следы крови на нем, передал деньги полковнику, указав на отпечатки пальцев.

– Так, так, так… – самодовольно причмокнул губами Макарыч. – Значит, ничего не видели, ничего не знаете и ваша хата с краю.

– При чем здесь хата? – вступилась за практикантку Мария Николаевна.

– А при том, что свежую кровь на телеграмме и на деньгах просто невозможно не заметить и не сделать вывод о том, что перед вами не просто клиент, а, может быть, и опасный преступник.

Завьялова отчетливо помнила, как вошел красивый, высокий парень, как осмотрелся, как приостановился возле абонентских ящиков, чуть не потеряв сознание, как мило и вежливо разговаривал он с ней. Она помнила каждую морщинку у его глаз, каждую складку у губ, адресованную ей улыбку, каждое слово в телеграмме… Вот если бы он появился на почте еще когда-нибудь, хотя бы раз, пусть даже случайно…

Девушка неприязненно посмотрела на мужчину с крысиным лицом, который расстроил ее планы и разрушил ее сокровенные девичьи мечты.

– Ну, может, кровь, – раздраженно ответила Завьялова, – а может быть, грязь! Что я принюхиваться должна? От вас тоже чем-то пахнет…

– Ну ладно, ладно… – нетерпеливо перебил Макарыч девчушку, – по существу!

Завьялова вытаращила удивленные глазенки.

– А что по существу? – повела она кокетливо плечиками. – Может, он пьяный был… да и телеграмма у него такая же была, как и он сам!

– А вы читали ее?

Девушка подняла презрительный взгляд на человека, задавшего ей наиглупейший вопрос, а про себя подумала: «Ну и следователь, глуп, как пробка. Неужели в милиции все такие?»

– Естественно.

– И что там было написано? – спросил Макарыч.

– Так она же у вас в руках, – усмехнулась девушка.

Макарыч понял, что дал маху, но не сдавался.

– Почерк очень неразборчивый, – парировал сыщик. – Вы мне в двух словах перескажите…

Завьялова недовольно покачала головой.