Рекорд приключений

– Нам нужны деньги, – сказала она с горечью. – Он прожил все свое состояние, а я имела лишь то, что зарабатывала шитьем. Люди, организовавшие этот комплот, были очень щедры. Все сошло бы прекрасно, если бы не ваше вмешательство. Я начинаю верить, что вы приносите мне несчастье, Норман Грэй.

Я услышал, как меня позвали снизу. Я последний раз взглянул на нее. Ее прелестная головка приподнялась к моему лицу. Она прерывисто дышала, словно напрасно пытаясь овладеть собой. Чудесные глаза зажглись странным огнем. На мгновение я поддался соблазну, но тотчас же овладел собой.

– Если вам нужны деньги на обратную поездку в Англию, обратитесь в британское консульство, – я сделаю соответствующее распоряжение.

– Не могу ли я прийти за ними к вам?

– Нет.

Я услышал шаги приближавшегося Эниссона, вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь.

– Все идет как нельзя лучше! – воскликнул Эниссон.

– Напали вы на след убежавшего супруга? – спросил я.

– К сожалению, он бесследно исчез. Наши сторонники утверждают, что ему помогала полиция. Идемте, друг мой, авто ждет внизу, мы поедем в кафе «Мир» выпить абсента.

Через четверть часа мы сидели в кафе, переполненном людьми всех национальностей и стран, пили абсент и наблюдали за проходившими мимо.

– Мы можем быть довольны успехом, – сказал Эниссон.

– Только отчасти, – заметил я. – Человек, имеющий такое множество врагов, всегда находится в опасности.

– Сегодняшний вечер дал нам больше, чем вы предполагаете: французские сыщики, бывшие с нами, выудили у хозяина отеля и его жены признания, падающие тяжелым обвинением на занимающие высокие посты известные личности. Я не могу сообщить вам всего до конца. Но можете быть уверены в том, что, начиная с сегодняшнего вечера, Лютарду нечего больше бояться покушений ни на его жизнь, ни на его честь.

Довольные, мы продолжали болтать, медленно потягивая абсент. Много месяцев спустя я вспомнил о совершенно незначительном событии, относящемся к этому дню. Пожилой, безукоризненно одетый человек, с орденом в петлице и прямой, полной достоинства осанкой ответственного чиновника поклонился Эниссону, проходя мимо нас. Мой спутник ответил на поклон, и я заметил, как тот спокойно обходил столики, пока наконец нашел такой, который ему понравился. Кельнер почтительно поклонился ему и поспешно, не дожидаясь заказа, удалился, очевидно для того, чтобы принести обычный напиток.

– Кто это? – спросил я с любопытством.

– Владелец страховой конторы на улице Скриб, – ответил Эниссон, – кажется, его зовут Гастон Лефевр.

– Красивый старик, – сказал я.

– Здесь таких много.

V

Дженет

После четырех месяцев службы у мисс Трэмпертон-Смит – о, как я ненавижу эту женщину! – я решилась обокрасть ее. Я поступила к ней лишь тогда, когда деньги, расходуемые мною на удовлетворение своих потребностей в роскоши, к которой я очень быстро привыкла и которая стала мне необходима, начали понемногу исчезать. Со времени моей неудачной гастроли в Париже я ничего больше не слышала о своем муже. Дела конфекциона, в котором я служила, пошатнулись, и меня рассчитали. Около месяца я работала маникюршей и несколько недель в ателье фотографа. Обе должности я покинула по одной и той же причине: я собственными руками убила человека и несколько раз принимала участие во взломах, но сохранила единственную добродетель, в которой сказывалось мое крестьянское происхождение (неприятное и иногда обременительное наследство), – я никогда не теряла чувства собственного достоинства. Прикосновение чужой, нелюбимой руки – даже если она только сжимала мои пальцы, – тотчас возбуждало во мне глубокое отвращение. Это было чувство, которым я оправдываю мое великое преступление. Миссис Трэмпертон-Смит анонсировала в «Морнинг Пост», что ищет компаньонку. Благодаря своей внешности и умению держать себя, я получила эту должность, но скоро выяснилось, что ей нужна была не столько компаньонка, сколько горничная. Моя госпожа была женщиной, обладавшей огромными средствами. Она жила на широкую ногу и тратила массу денег. Была вдовой, приблизительно сорока пяти лет, но хорошо сохранилась и выглядела гораздо моложе своих лет. Она не посвятила своей любви ни собакам, ни кошкам – мужчины были для нее всем на свете: понравиться ей было нетрудно, но она обычно предпочитала молодых и глупых. Я не думаю, чтобы она собиралась когда-нибудь снова вступить в брак. Она уже дважды была замужем, и оба мужа скверно обращались с ней, хотя и оставили ей значительное состояние.