Реконструктор

– Генерал, – глаза принца гневно блеснули, – вы забыли, что это было решение министерства, а мое решение – запустить в серию машины господина Майсера. Хотите его оспорить?

– Что вы, ваше высочество! – Генерал поклонился, быстро отворачиваясь, однако Отто успел заметить на его лице выражение плохо скрываемого недовольства.

– Значит, на том и порешим, – Адлоф улыбнулся и, подойдя к инженеру, взял его за рукав, отводя в сторону: – Господин Майсер, император просил передать, что ценит ваш вклад в развитие геранского аэростроения и просит не обижаться на произошедшие в последнее время недоразумения.

– Его величество поправился?

– К сожалению, нет, – принц покачал головой, сразу же как-то сникнув и помрачнев. – Хуже ему не становится, но и улучшения нет. Доктора делают все, что могут. Нам же надо надеяться на лучшее.

– Крепитесь, ваше высочество, вы нужны своей стране.

– Знаю, – кивнул тот. – Отец то же самое говорит. К тому же кругом нас одни враги, ослабнем – вмиг сожрут, – в голосе юноши послышались фанатичные нотки, так знакомые Майсеру по встречам с императором. – Поэтому нам нужно становиться сильнее и по возможности наносить упреждающий удар, дабы не дать противнику ни малейшего шанса. Нам нужна сила, сила и мощь, – он вскинул вверх крепко сжатый кулак. – Мы должны загнать всех в угол и держать их там, ибо только так можем обеспечить мир и процветание нашей стране. Надеюсь, вы меня понимаете, господин инженер?

– Да, ваше высочество, – кивнул Отто, мысленно усмехаясь и думая, что сын пошел в отца, а возможно, даже более его увлекся идеями о доминировании Герании над остальными странами. – Я вас прекрасно понимаю.

Канцлер Карнот аккуратно сложил просматриваемые бумаги в небольшую стопочку и с задумчивым видом посмотрел на замершего напротив его стола молодого человека, в который раз мысленно поразившись его стойкости. Почти час простоять по стойке «смирно», преданно пожирая взглядом своего начальника… оставалось только гадать, что в этом больше: преданности, дурости или банального лизоблюдства. Он тяжело вздохнул и, откинувшись на спинку кресла, несколько минут отрешенно бродил взглядом по небогатому интерьеру своего кабинета.

– Это все, что удалось найти? – наконец спросил он, переплетая пальцы рук и вопросительно глядя на своего секретаря.

– Да, господин канцлер, – кивнул тот. – К сожалению, архив второй аэрогруппы был поврежден во время бомбардировки, мало что уцелело. В основном все, что удалось найти, это документы времен обучения Эйтана в академии.

– Ясно. – Карнот извлек из стопки небольшую фотографию и, задумчиво посмотрев на нее, повернул лицевой стороной к секретарю. – Как считаешь, похож?

– Ну, сходство есть, – кивнул тот. – Однако я не могу с точностью утверждать, что господин Эйтан и юноша на фотографии – один и тот же человек.

– Увы, мы не можем утверждать и обратного, – пробурчал Карнот, бросая фото на стол. – И все же странная история. – Он оперся локтями о стол и, скрестив пальцы рук, пристроил на них подбородок и принялся рассуждать вслух: – Смотри, после разгрома второй аэрогруппы следы Эйтана полностью теряются. О нем нет сведений ни в госпиталях, ни в других воинских подразделениях – о нем вообще ничего нет за то время, пока он вновь не объявляется в своей деревне. Умер и воскрес!

– Записи могли и не сохраниться, особенно если сперва его доставили в прифронтовой госпиталь без сознания и документов, – заметил секретарь.

Канцлер пару минут сверлил его задумчивым взглядом, затем согласно кивнул:

– Тоже верно. Однако почему-то мне кажется, что этот юноша на фотографии, – он постучал пальцем по карточке, – и нынешний господин Эйтан – два совершенно разных человека. Ну, посуди сам, Герберт, если исходить из всех этих бумаг, то парень никогда не проявлял каких-либо особых дарований, да и вообще, судя по учебному табелю, был довольно посредственным курсантом, и тут на тебе… – Он устало потер виски пальцами. – Голова что-то болит.

Поднявшись со своего места, он прошелся по кабинету, затем подошел к окну и, распахнув створку, подставил лицо прохладному ветерку.

– Видимо, дождь будет, – констатировал он через пару минут, глядя на посеревшее от низких туч небо. – О чем это я? – канцлер наморщил лоб. – Ах да, об Эйтане. Странный он человек, Герберт. Конечно, встречаются доморощенные самородки-изобретатели, которых так любит наш император, – он скривил рот в презрительной ухмылке, – однако тут явно не тот случай, да и большая часть их идей – полная профанация.

– Думаете, шпион?

– Ой, не говори глупостей! – отмахнулся Карнот. – Этот так называемый «шпион» сделал для империи побольше некоторых патриотов. Нет, тут что-то другое, нутром чую, только вот что?

Глава ГУВБИ заложил руки за спину и какое-то время стоял молча, смотря перед собой невидящим взглядом и задумчиво покачиваясь на каблуках сапог.