Реконструктор

Все больницы похожи друг на друга. Одинаковым запахом медикаментов, пропитавшим их коридоры. Схожим выражением лиц обслуживающего персонала и дежурными улыбками медсестер. Побывав в одной, можно безошибочно ориентироваться и в любой другой. По запахам определять перевязочную, по голосам за дверью – ординаторскую. Даже звук шагов по коридору – и тот везде одинаков. Раненые и больные передвигаются медленно, стараясь лишний раз не нагружать свой организм. Санитары и медсестры – те ходят быстро, им надо одновременно успеть во множество самых разных мест. Неторопливо шествуют врачи – вершители судеб. А когда в тишине по коридору звучат уверенные шаги главврача, госпиталь на мгновение затихает…

Но здесь мы не слышим шагов – в коридорах царит тишина. Никто не бегает по зданию, стремясь поскорее выполнить поручение. Не скрипят двери, и доски пола не жалуются на судьбу. Небывалое дело – на них постелены дорожки и коврики! А я уже совсем забыл про эту деталь обстановки… Здание молчит, не нарушая посторонними звуками тишины. И мы стараемся почему-то говорить вполголоса. Почему? Не знаю… так тут ведут себя все.

Мой лечащий врач – Эгон Фурц, уже вполне взрослый, солидный человек. Разглядывая меня в свои золотые очки, он что-то мурлычет себе под нос, какую-то мелодию. Врач нетороплив и спокоен, кажется, ничто на свете не способно его удивить. Внимательно прочитав мою историю болезни и перелистав еще какие-то бумаги, Фурц сильными пальцами ощупывает мне голову.

– Здесь? – нажимает он какую-то точку за ухом. – Что ты ощущаешь?

– Э-э-э… прошу прощения, герр оберарцт, а что я должен ощутить? Болит немного… и все.

– Как болит?

– Ну… вы надавили, вот и побаливает.

– Не покалывает?

– Нет.

– Марта, – поворачивается он к медсестре, сидящей за приставным столиком, – запишите…

И он диктует ей какую-то абракадабру.

Латынь? Может быть…

Совместно с другим врачом Фурц меня осматривает, заставляет раздеться, и они оба внимательно изучают все мои шрамы и отметины. Вновь звучат непонятные медицинские термины. И что они хотят выяснить таким образом?

– Где вы получили ранение в ногу? При каких обстоятельствах?

– Не помню, герр оберарцт. Помню только, что мне перевязали ногу… больше ничего.

– Шрам на руке – от чего?

– Это помню! Мы подрались… у меня хотели отобрать деньги, а я неудачно отмахнулся рукой.

– Как давно?

– Ну…

– Отвечать быстро!

– Я еще совсем мальчишкой был…

Врач кивает – это событие перестало быть ему интересным.

– Марта, назначаю ему сеансы электролечения. Для начала – пять. Потом покажем его доктору Бернсу, мне кажется, это его пациент…

Электролечение?

Я, конечно, в нашу науку верю. В то, что она самая передовая и правильная, – так и вовсе. Но вот совать пальцы в розетку… как-то это меня напрягает. Неохота, знаете ли…

Впрочем, моего мнения никто и не спрашивает. Так что уже утром следующего дня я лежу на жестком топчане, опутанный какими-то проводами и пристегнутый к нему ремнями. А немногословный санитар около электрощитка пощелкивает какими-то тумблерами.

– Режим, – говорит ему медсестра за столиком и делает какую-то пометку в бумагах.

– Есть режим! – что-то включает санитар.

– Проверка амплитуды.

– В норме! – откликается электромедик.

– Включайте!

Отчего мне никто сразу не сказал, что под электролечением подразумевается обыкновенный (или нет, кто там его знает…) электрошок? Удовольствие весьма сомнительное, я вам скажу… Самого бы этого врача сюда, глянуть, как он в дугу сворачиваться станет. Больно же! Кто только изобрел эту пытку?! И результаты ее тоже… Строго говоря, вообще незаметны или как минимум неоднозначны. Ну ускорилась у меня какая-то там реакция – и что? Память-то не вернулась! Бетховеном не стал и на скрипке играть тоже, скорее всего, не буду. А вот злости – той поприбавилось. Да и мотает меня во все стороны, словно дубиной по башке звезданули.

Теперь я понимаю, отчего в коридорах больницы лежат коврики и дорожки. Здесь и сейчас любой посторонний звук способен вывести меня из себя. Надо думать, я тут не один такой… нервный.

Дни идут как-то медленно. Возможно, оттого что они до предела насыщены всевозможными процедурами? Не знаю… Но вот на сеанс гипноза шел с волнением. Уж больно интересные штуки о нашем докторе Крауци рассказывали на прогулках мои собратья по лечению. И видит-то он насквозь, да и внушить может всякое…

– Как он мне предложил последнюю девчонку вспомнить! – восхищенно говорил коренастый артиллерист Ханс Баумгартен. – Я сначала-то засомневался… мол, где та Ингрид, сколько уже времени прошло! А он – не отстает! Говорит – ты ж ее трогал? А то, отвечаю! И не только руками, так сказать… Ну и вспоминай, кивает доктор. А я тебе помогу, подскажу, если что…

– И как? – интересуюсь я. – Удалось?

– Спрашиваешь! После этого – аж трусы стирать пришлось… – смущается Ганс. – А дальше – прямо как из мешка все и посыпалось! И взводного вспомнил, да и ребят всех тоже… Мне рыжий Ольбрихт десять марок задолжал – теперь-то спрошу! А он-то, поди, и обрадовался!