Реки Вавилона

— Передай в Иерусалим… Передай, что они сами освободились из Вавилонского плена. Мы доставим их домой. Отчет о жертвах и боевых действиях позже.

— Понял, — ответил Гейс и передал сообщение в Иерусалим.

Премьер-министр откинулся на спинку кресла и потер глаза, слушая звучавшее из динамика сообщение. Он вспомнил, как все они были неуверены в себе, как сомневались. И все же они решились на проведение спасательной операции, и это было главное. Интересно, кто остался в живых, а кто умер? Жив ли министр иностранных дел? А делегаты? Бернштейн? Текох? Тамир? Шапир? Джабари? Ариф? А что с Бургом? Как дела у Добкина? Выживет ли он? И еще Хоснер. Этот загадочный смутьян. Как долго заместитель министра транспорта Мириам Бернштейн удерживала министра транспорта от того, чтобы уволить Хоснера. Если он остался жив, то ему придется ответить на множество вопросов. Премьер-министр открыл глаза и оглядел комнату.

— Герои, мученики, дураки и трусы. Нам понадобится, по крайней мере, месяц, чтобы разобраться, кто есть кто.

Капитан Измаил Блох вел свой «С-130» по дороге, идущей в Хиллу. На борту находились все коммандос майора Арнона, пятнадцать трупов, выкопанных на вершине холма, включая тело Алперна, и еще изуродованный труп, найденный у подножия холма. Коммандос нашли ботинок Бурга с запиской внутри, поэтому смогли быстро выполнить свою неприятную миссию.

Находилось в самолете и тело, настолько изуродованное шрапнелью, что его чуть не оставили на холме, приняв за араба, но какой-то остроглазый коммандос заметил металлическую звезду Давида, висевшую на шее трупа на толстой цепочке. Еще в самолете разместились тридцать пять раненых ашбалов и с десяток мертвых арабов, их опознали как разыскиваемых террористов. Но Ахмеда Риша и Салема Хамади среди них не было.

На операционных столах находились генерал Добкин и Дебора Гидеон. Два хирурга ожидали, пока самолет взлетит, чтобы продолжить работу в полете.

Раввин Левин подошел к операционным столам и посмотрел на хирургов. Мужчина, оперировавший Дебору Гидеон, поднял голову и резко кивнул. Женщина, занимавшаяся Добкином, стянула хирургическую маску.

— Я никогда не видела такой жестокости. — Она помолчала. — Но он будет жить. В вашем присутствии здесь нет необходимости, равви. — Женщина улыбнулась и снова натянула маску.

Левин повернулся и направился в хвост самолета, чтобы отыскать лейтенанта Гидделя и продолжить спор о необходимости в полевых условиях употреблять только кошерную пищу.

Самолет все никак не мог взлететь, и капитан Блох начал нервничать.

— Я же говорил тебе, что мы доедем до Багдада, — обратился он к своему второму пилоту.

— Надеюсь, здесь не взимают пошлину за проезд, — пошутил Герцель.

Наконец большой транспортный самолет взмыл в воздух, и Блох резко повернул влево. Пролетая над Евфратом, он посмотрел вниз на «Конкорд», находившийся почти прямо под ним.

— А знаешь, Ефрем, я хотел бы познакомиться с этим сумасшедшим, который летал на этой штуке, да еще плавал на ней, как на корабле.

— Это Бекер. Я летал с ним на курсах подготовки офицеров резерва. Отличный пилот.

Блох улыбнулся.

— Эй, а все-таки чертовски хорошая была операция, да?

Майор Барток увидел старика, медленно ехавшего на осле по покрытой грязью и илом равнине. «С-130» уже почти загрузили, двигатели работали, но это, похоже, его не интересовало. Барток терпеливо ожидал возле заднего транспортного люка.

Казалось, ни Шир-яшуб, ни его осел не боялись огромного самолета. Старик въехал на трап и остановился возле майора. Не слезая с осла, он резко спросил:

— Что случилось с алуфом Добкином?

— Он в самолете, равви. — Барток показал на самолет, пролетавший над ними. — С ним все в порядке.

Старик кивнул.

— Вы передадите ему мои слова?

— Конечно.

— Это также и ответ на ваш вопрос. — Шир-яшуб выпрямился, сидя на осле. — Мы, жители деревни Уммах, благодарим вас за любезное предложение, но не можем поехать с вами в Израиль.

Расстроенный майор покачал головой.

— Но почему? У вас здесь нет будущего.

— А нас и не волнует наше будущее в этом месте, — ответил Шир-яшуб, сделав ударение на последних слова.

— Тогда возвращайтесь в Иерусалим, равви. Места всем хватит. Ведите людей в этот самолет прямо сейчас. И не бойтесь. Давайте. Собирайте людей. Берите с собой вещи и, если хотите, своих животных. В животе этой большой птицы прекрасно разместится вся деревня Уммах. Идите и собирайте людей, Шир-яшуб. Вавилонский плен закончился. Уходите из Вавилона.

Старик вгляделся в сводчатое чрево самолета, где горели странные огни и слышались непонятные шумы. Шир-яшуб разглядел там тех, других евреев… израильтян… они ходили, сидели, плакали, смеялись. Он не знал всего, что произошло, но понимал, что они прибыли из могущественной страны и теперь у детей из деревни Уммах была возможность расти в этой стране.

— У нас много друзей и родственников в Хилле и Багдаде. Что они подумают, когда приедут в Уммах и не найдут нас здесь? Мы не можем так поступить.

— Но я не могу поверить, что вы хотите остаться здесь. Это ужасное место.