Река убиенных

— Как фамилия? — спросил он солдата, предупредившего и пришедшего вместе с ним.

— Семенюк.

— Твоя, солдат, твоя.

— Моя? Жоденчук.

— Семенюк что, говорил, что лейтенанта не расстреляли? Отпустили?

— Да, он так и говорил.

— Отпустили, а его ножом… — мрачно добавил кто-то из красноармейцев.

— Понятно. Это уже явная измена. Вы, — обратился к бойцам, — остаетесь здесь. Жоденчук — за мной. Осмотрим место расстрела. Нужно ведь будет что-то докладывать командованию, — выбрался из окопа Штубер. — Да, вы времени не теряйте, — сказал остававшимся. — Перенесите раненого в санитарный блиндаж, в котором сидел пленный. Промойте рану и перевяжите. Пошли, Жоденчук.

Несколько мгновений солдат постоял в нерешительности, глядя на своих сослуживцев, потом неохотно перепрыгнул через окоп и так же неохотно побрел вслед за лейтенантом, уже, очевидно, проклиная себя за то, что побежал предупреждать его. Не нравилась парню вся эта ночная история с расстрелом и сразу двумя немцами-лейтенантами.

Зайдя в плавни, Штубер услышал звук автомобильного мотора. К их позиции приближалась машина, однако света фар он не видел. Зато чуть дальше, в степи, виднелись фары второй машины.

«Подкрепление? Из разведки?»

Впрочем, теперь это не имело особого значения. Главное, что он ушел.

Автоматная очередь мигом положила их обоих на землю. Причем необстрелянный новобранец оказался на ней раньше Штубера.

— Свои! Не стрелять! — крикнул оберштурмфюрер. — Дозор!

— Какого черта шляешься?! — огрызнулся кто-то там, сидящий на островке в засаде.

— Ты лучше немца смотри! — осмелел Жоденчук, робко поднимаясь с влажной травы.

Они добрели до ивы, у которой вечером Штубер допрашивал вермахтовца. Затаились. Никого. Прошли еще несколько метров. Опять их окликнул кто-то из засады. Штубер ответил, и в этот раз выстрелов не последовало. Зато в небо одна за другой взвились две красные ракеты.

Когда Жоденчук засмотрелся на третью, зеленую, Штубер, сумевший оказаться чуть сбоку и как бы позади него, бросился на новобранца, обхватил рукой горло, осадил назад, дважды ударил ножом в живот и тотчас же метнулся в сторону, подальше от этого места, от плавней. Сигнал: две красные, одна зеленая — был. Значит, на передовой его ждут.

Он бежал и бежал по степи, ожидая выстрела в грудь или в спину, и даже не пытался хоть как-то подстраховываться. Сейчас у него была только одна цель: уйти подальше от окопов русских, от гибели.

А выстрелы все же прозвучали. Стреляли свои. На пули не скупились.

— Отдышись, оберштурмфюрер! — услышал он сквозь эту стрельбу на удивление спокойный, чуть ироничный голос Розданова, когда, споткнувшись, чуть не налетел на поручика, упав между ним и кустом, за которым затаился Лозовский.

— Вы? Какого черта? Почему здесь? — зло спросил Штубер.

— Ушли подальше от плавней. Там на каждом шагу засада. Эти провинциальные мерзавцы…

— Хотели уйти без меня, — проворчал Штубер, совершенно не осуждая Розданова. Понимал: нервы на пределе. — Кто бил ножом Семенюка?

— Я, — подал голос Лозовский.

— Он, точно, — подтвердил Розданов. — Вступал, как говорится, в орден головорезов.

— Хреново «вступал».

Пулеметная очередь подстригла куст, под которым они залегли, и несколько минут все трое лежали молча, томительно ожидая следующей очереди.

— За такую работу, дезертир, тебя следовало бы вздернуть. Семенюк приполз к своим с легкой раной в спине.

— Да не может быть! — приподнялся на колени Лозовский. — Я ж его… Я ж, как велено.

— Ты, провинциальный мерзавец! — захватил его за ворот гимнастерки Розданов. — Ты у меня сам на себе упражняться будешь… Как на полигонном чучеле.

— Отставить, — вмешался Штубер. — Бить следовало вам, поручик. Впрочем, потом разберемся. Пошли.

— Надо пересидеть, — предложил Розданов.

— Некогда. Ракеты уже были.

— Заметил, были. Но, видно, не всех успели предупредить. Кто-то же палит.

— И все же отсиживаться поздно. Семенюк уже наверняка пришел в себя. Так что короткими перебежками! — скомандовал оберштурмфюрер. — За мной!

42

Прежде чем вызвать к себе Штубера, начальник службы СД группы войск «Юг» штандартенфюрер[23] СС Гредер успел основательно переговорить с Роздановым и Лозовским и столь же основательно допросил вернувшегося из плена лейтенанта Розбаха. Это дало ему возможность, по существу, проследить весь путь оберштурмфюрера по тылам противника, вплоть до его выхода к боевым порядкам 2-го полка 8-й пехотной дивизии.

Гредер уже признавался себе, что рейд поразил его своей авантюрностью. Если бы не свидетельства троих, таких разных, людей, сговор между которыми полностью исключался, Гредер никогда бы не поверил в правдивость многих его подробностей. А между тем подробности эти способны были поразить воображение любого опытнейшего диверсанта.